Н. Тер-Оганов

 

Неизвестный архивный материал о Сергее Марковиче Шапшале  (Адиб-Солтан)

 

    Работая над личным архивом русского ираниста К.Н.Смирнова,  в одной из его рукописей под названием «Записки воспитателя персидского шаха. 1907-1914 гг.» нами была обнаружена редчайшая и очень интересная информация, касающаяся отдельных деятелей конституционного движения в Иране. Наряду с этим, в «Записках» дана характеристика таких исторических персонажей как Мохаммад Али-шах Каджар, наследник престола Солтан Ахмад-мирза и принц Мохаммад Хасан-мирза, а также дворцовых вельмож, членов кабинета министров, российских посланников в Тегеране с одной стороны, и конституционалистов с другой1.

     Как указывается в предисловии к «Запискам», руководствуясь чисто человеческими, морально-этическими нормами, автор не счел нужным при своей жизни опубликовать их, так как многие упомянутые в них лица все еще здравствовали2.

     Ознакомившись с материалом, можно смело утверждать, что использование такого драгоценного первоисточника дает возможность полнее осветить те или иные, малоизвестные, а подчас и вовсе неизвестные факты или моменты из общественно-политической истории Ирана и внутридворцовой жизни последних каджарских правителей в период 1907-1914 гг.

      Константин Николаевич Смирнов автор ряда таких интересных работ как «Население Персии (с военной точки зрения)» - «Известия Штаба Кавказского Военного округа», №27, 1910, с.20-64; №28, 1910, с.1-62; «Персы. Очерк религий Ирана», Тиф., 1916; «Персы. Этнографический очерк Ирана», Тиф., 1917; а также публикаций персидских документов – «Передняя Азия в документах. Нахичеванские рукописи 16-19 вв.», кн.1, Тбилиси, 1936 и др.

     Интересна и сама биография автора. После окончания в 1903 г. офицерских курсов восточных языков К.Н.Смирнов поступил на службу в Штаб Кавказского военного округа. В 1904 г. Ему было присвоено звание капитана, а в 1906 г. он был назначен заместителем начальника новообразованного Отдела разведки при Штабе Кавказского военного округа3.

     В 1907-1914 гг. он находился в непосредственном подчинении российского посланника в Тегеране, где при шахском дворе исполнял обязанности воспитателя наследника персидского престола.

     В 1914 г., когда Солтан Ахмад-мирза достиг совершеннолетия и взошел на шахский престол, по взаимному согласию МИД России и Военного министерства Ирана К.Н.Смирнов был отозван на родину.

     Как явствует из «Записок», К.Н.Смирнов, будучи очевидцем многих событий в период конституционного движения в Иране, дворцовых интриг и служивший, фактически, неофициальным связным между российским посланником и шахом, имел большие возможности для получения достоверных сведений.

     В «Записках» имеются и официальные рапорты самого К.Н.Смирнова на имя поверенного в делах Российской миссии в Тегеране. Следует особо отметить, что «Записки» содержат скандальную информацию, согласно которой Мохаммад Али-шах Каджар обратился к императору Николаю II с просьбой о принятии Ирана под протекторат России!4

     В «Приложениях» к «Запискам» включены и письма В.Ф.Минорского, адресованные их автору и содержащие не только ценную информацию общественно-политического характера, но и богатый научный материал5.

     На фоне объективных сведений, содержащихся в «Записках», наше особое внимание привлекла личность караима Сергея Марковича Шапшала, известного в Иране под именем, или титулом, Адиб-Солтана, ярого защитника шахского абсолютизма, пользовавшегося большим влиянием при шахском дворе.

     В свое время американский исследователь Фируз Каземзаде сетовал об отсутствии достоверной информации о С.М.Шапшале, о чем он упоминает в своей монографии «Россия и Великобритания в Персии. 1864-1914 гг.»6. Намного раньше известный английский иранист проф.Эд.Браун писал о Шапшале следующее: «Шапшал еврей-караим. Его родственники являются владельцами хорошо известной табачной компании. Я ничего не знаю о деталях его прежней жизни, кроме того, что он был учеником в частной средней классической школе в Санкт-Петербурге (Гуревича), потом окончил восточный факультет в Санкт-Петербургском университете. Вполне возможно, что он готовился для консульской службы, поскольку большинство из студентов восточного факультета работает для поступления на консульскую или дипломатическую службу»7.

     По свидетельству автора «Записок», перед самой командировкой в Тегеран (1907 г.) бывшим командиром Персидской казачьей бригады полковником Чернозубовым ему было рекомендовано за содействием обратиться к всесильному С.М.Шапшалу, поскольку казалось невозможным, без помощи последнего представиться Мохаммад Али-шаху (1907-1909 гг.).

    Кстати, уже находясь в Иране, такой же совет получил К.Н.Смирнов от своего друга, переводчика российской миссии в Тегеране В.Ф.Минорского (в дальнейшем выдающийся русский иранист)8. По замечанию К.Н.Смирнова, В.Ф.Минорскому не очень импонировала личность С.М.Шапшала. Об этом  более подробно можно узнать из личного письма В.Ф.Минорского, адресованного К.Н.Смирнову (1909 г.). «За какие заслуги, - пишет В.Ф.Минорский, - этот авантюрист перегонит нас, влезет туда, где неприложимы его нахальные замашки? Человек 7 лет продавал русские интересы, шпионичал на нас шаху, мошенничал с Подгурским, компрометировал нас при Дворе, вел безответную политику и за это все создал себе карьеру и репутацию»9. Однако, по признанию самого К.Н.Смирнова, Сергей Маркович Шапшал не был лишен положительных качеств. Он верно служил Мохаммад Али-шаху, был смелым и грамотным человеком. По нашему мнению, в слишком критической оценке В.Ф.Минорского должны быть скрыты, скорее всего, сугубо личные мотивы. Дело в том, что после возвращения из Ирана, как выясняется из упомянутого письма В.Ф.Минорского, С.М.Шапшал был принят на работу в МИД России (а это, без всякого сомнения, было продвижением вверх по служебной лестнице), с дозволения которого и, якобы через содействие Крымгирея, был представлен самому Николаю II. На аудиенции с государем С.М.Шапшал заявил, что «хочет послужить Престолу и Отечеству в Турции. Государь сказал, что не имеет препятствий и вот Шапшал через некоторое время сядет нам на шею». Далее В.Ф.Минорский выражает свое удивление, что вопреки духу англо-русского сближения (наметившегося после подписания англо-русского соглашения 1907 г.), МИД России принял на работу С.М.Шапшала, ярого защитника режима Мохаммад Али-шаха. Сам факт зачисления С.М.Шапшала в штат МИД России и личная аудиенция у Николая II, без всякого сомнения, свидетельствует о его незаурядном таланте и вероятных заслугах (среди которых наверняка можно считать и организацию контрреволюционного переворота в Тегеране 10/23 июня 1908 г.). Так что, было за что его повышать и удостаивать высокой чести.

     В своих «Записках» К.Н.Смирнов пишет, что он пожалел, когда обратился к Шапшалу с просьбой представить его шаху. Однако так уж получилось, что в дальнейшем ему самому, без протекции Шапшала удалось завоевать положение при шахском дворе10. По словам К.Н.Смирнова, с самого начала Шапшал почему-то невзлюбил его. Быть может, Шапшал усмотрел в К.Н.Смирнове своего опасного конкурента?

     Кто же на самом деле был таинственный С.М.Шапшал, пользовавшийся таким большим влиянием при шахском дворе?

     Согласно сведениям К.Н.Смирнова, приведенным в «Записках», «Сергей Маркович или (Сукия?) Шапшал по происхождению был крымский караим. Окончив университет по восточному факультету, он не смог устроиться в Министерстве Иностранных дел и отправился на свой страх в Тавриз, где устроился учителем русского языка Мохаммад Али-шаха, бывшего тогда Валиахдом [т.е. наследником престола – Н.Тер-Оганов]. Он сумел создать такое положение, что сделался нужным человеком и для Шаха и русского консульства (консулом тогда был Похитонов). В Тавризе влияние Шапшала на деле было сильно»11, и несмотря на то, что с переездом Мохаммад Али-шаха в Тегеран обстановка при дворе стала ухудшаться, «он старался удержать за собой исключительное положение посредника между Шахом и Миссией. Наружно он был генерал-адъютантом Шаха, имел титул Адиб-Солтана и внешность соблюдал персидскую и только иногда одевался совершенно по европейски. У него была манера действовать через женщин и нечувствительные к пошлости женщины легко поддавались его влиянию. К числу таких женщин надо отнести и посланницу А.П.Гартвиг…»12.

    Шапшал хорошо разбирался в нюансах сложившейся в Иране политической ситуации и по каждому вопросу имел свою точку зрения. Так, например, принимая во внимание негативное отношение иранцев к Персидской казачьей бригаде, полностью подчиненной российскому военному ведомству, что особенно усилилось после июньских событий 1908г., по его мнению, для предотвращения дальнейшей эскалации неприязни иранцев к персидским казакам, одетых наподобие русских казаков в черкески, следовало бы заменить им черкески на иранские сардари13.

   Следует заметить, что ко времени приезда К.Н.Смирнова в Тегеран (6 июня 1907 г.) с Шапшалом весьма считались, и его положение при дворе было твердым14. Между прочим, он позволял себе такие вольности, какие не смели бы себе позволить даже самые влиятельные сановники шахского двора. Так например, в 1907 г., после неудачного покушения на жизнь Мохаммад Али-шаха в Тегеране, когда Шапшал и Амир Бахадор-Джанг проводили его до покоев эндеруна, разгневанный явным бессилием своей стражи, шах ударил военного министра, а «услужливый генерал-адъютант Шапшал дал несколько раз министру по шее»15. Шапшал брал на себя смелость давать замечание даже самому Мохаммад Али-шаху.

    Согласно К.Н.Смирнову, Шапшал был ярым сторонником шахского абсолютизма и постоянно действовал против конституционалистов. В русской дипломатической миссии с Шапшалом очень и очень считались. Как выясняется, он нередко гостил в семье посланника Н.Г.Гартвига, что однако не мешало ему открыто высказывать свое несогласие относительно пассивной позиции посланника  по вопросу отношения к иранским конституционалистам16. Однако, ради справедливости следует заметить, что в МИД России Н.Г.Гартвига воспринимали как ярого защитника шахского режима, за что впоследствии он был отозван из Тегерана.      

    Анализируя характер деятельности Шапшала в Иране, можно придти к заключению, что он занимал более жесткую позицию в вопросе защиты режима русофила Мохаммад Али-шаха, чем сам посланник Н.Г.Гартвиг.

    Выражение открытого недовольства действиями российского посланника со стороны Шапшала, конечно, не могло не повлиять на падение его престижа. Как  во дворце, так и в русской колонии многие стали думать, что своими действиями Шапшал мог нанести ущерб престижу России17.

    Не удивительно, что большое влияние российского подданного С.М.Шапшала лично на Мохаммад Али-шаха и его двор вызывало открытое недовольство со стороны иранских конституционалистов. Оно было настолько сильным, что весной 1908 г. стали поговаривать о том, что энджумены потребуют от шаха немедленного удаления от двора ненавистных им четырех лиц, среди которых числился и Шапшал18.

    Шапшал настолько был близок к шахской семье, что принимал деятельное участие в определении дальнейшей судьбы брата наследника престола, принца Мохаммад Хасан-мирзы. Он намеревался отвезти последнего в Россию для представления императору, с дальнейшим его устройством в доме воспитателя одного из привилегированных учебных заведений, для чего должны были выделить 12 тысяч рублей. По замечанию К.Н.Смирнова, Шапшал хотел за одно обустроить и свои дела, и может быть, опорочить имя российского посланника Н.Г.Гартвига, против которого он стал открыто выступать и объявил себя его политическим противником. Однако, задуманная поездка была отклонена после встречи шаха с министрами, которые высказали свои опасения по поводу целесообразности посылки принца в Россию, поскольку такой опрометчивый шаг мог бы вызвать недовольство со стороны народа19.

     Как выясняется, Шапшал был хорошо информирован о любых намерениях или поступках шаха. Например, о хранящемся в строжайшей тайне намерении Мохаммад Али-шаха неожиданно для всех в июне 1908 г. переехать в Баге-Шах для наступления на конституционалистов, знали только Шапшал и начальник Персидской казачьей бригады полковник В.Ляхов20. Как известно, вскоре после этого Баге-Шах превратился в лагерь противников конституционного движения. За

этим событием последовало повторное требование оппозиции об отстранении от должностей четырех неугодных ей лиц, на что шах ответил арестом Джалял од-Довле (старший сын одиозного Зелле Солтана), Ала од-Довле и Сардара Мансура, которых в дальнейшем он отправил в Мазандеран21.

     Как видно из дальнейшего содержания «Записок», настоятельные требования конституционалистов об отстранении от должности Шапшала в определенной степени расшатали позиции последнего. Тогда, «Шапшал стал проявлять непомерную грубость, перебранился со всей свитой и, как он мне сам рассказывал, - пишет К.Н.Смирнов, - обещал поколотить самого первого министра. Кончилось дело отставкой Шапшала, который тогда предъявил свой контракт»22.

     Согласно положениям контракта, в случае нарушения его условий, Шапшалу должны были выплатить полную зарплату за несколько лет, что составило бы в целом 50 тысяч туманов. По словам К.Н.Смирнова, шах долго торговался с драгоманом российской миссии, которому было поручено защищать интересы Шапшала как подданного России23.

    Шапшал покинул Тегеран 20 июля 1908г. По мнению К.Н.Смирнова, уволив Шапшала – человека, чьи интересы полностью были связаны с его интересами, Мохаммад Али-шах допустил большую ошибку. «А, с Россией, - как утверждает автор «Записок», - он был очень слабо связан - только подданством, но не служебным долгом, как мы все прочие, бывшие на службе в Персии»24. Следует заметить, что Шапшал выехал из Тегерана в Мешедиссер на три дня раньше установленного срока, поскольку им было получено сообщение о готовящемся в Баку покушении на его жизнь.

     Однако, по признанию самого К.Н.Смирнова,  «Шапшал вел себя довольно бесстрашно все смутное время»25. Автор «Записок» сомневается в том, что именно боязнь покушения вынудила Шапшала так поспешно покинуть Тегеран. Независимо от характера причины раннего отъезда Шапшала из Ирана, его отъезд «для русской миссии пришелся, как нельзя более кстати», так как «народ и меджлис все ретроградные проявления правительства считали инспирацией России через Шапшала и т.к. действительно не существовало такого громадного влияния Шапшала в пользу России, как это приписывалось в ущерб русской популярности…»26.

     О дальнейшей судьбе Шапшала, в общем, известно следующее: поссорившись с шахом и его придворными, он вернулся в Крым, где одно время служил хахамом караимов. Затем он стал работать переводчиком в министерстве иностранных дел и преподавателем на восточном факультете. В последствии он женился на караимке, после чего, по словам К.Н.Смирнова, совершенно пропал из виду27.

   В заключение можно сказать, что приведенные в «Записках» сведения о С.М.Шапшале помогут исследователям, интересующимся его жизнью и деятельностью, восполнить «иранский период» в биографии этой неординарной личности.