Ефим Макаровский (США)

 

ВОЙНА И ЕВРЕИ

 

 

 

Ведущую роль в разгроме фашистской Германии во Второй Мировой войне сыграли Соединённые Штаты Америки, а не Советский Союз, как то пытаются доказать некоторые российские историки. На Тегеранской Конференции Сталин неоднократно подчёркивал, что без американской помощи война была бы проиграна.1

Весомый вклад в разгром германского фашизма вложили евреи. Этот вклад был настолько весомым, что Гитлер в своём «Завещании» писал: «Если мы проиграем войну, это будет означать, что нас сокрушили евреи. Тогда их победа будет полной».2

Впервые в истории человечества германским фашизмом была поставлена цель тотального уничтожения еврейского народа, и в этой титанической борьбе с фашизмом евреи сражались за своё право на выживание.

Гонения на евреев всегда начинались в преддверии экономических кризисов или застоя. Так было в 1290-ом году в Англии. Во Франции в 1306-ом году. В1492-ом году в Испании. Так было и в России в предреволюционные годы и в годы застоя после войны с Германией.

В своё время участие Соединённых Штатов в войне с Германией на стороне Антанты отнюдь не вызывало одобрения у большинства американцев, которые считали, что война велась только в интересах евреев, что это была «Барухова война». К тому же, многие были возмущены неблагодарностью европейцев и говорили, что победа над Германией ничего не дала стране, кроме имени: «Дядя Шейлок». Версальский мирный договор также не вызывал энтузиазма у большинства американцев. Соединенные Штаты считали его не удовлетворительным и не ратифицировали его. Но послевоенная декада экономического процветания двадцатых годов, приглушила антисемитские настроения в Соединённых Штатах. К тому же надобно заметить, что ни одно прогрессивное правление не проводит политику гонения на какое-либо национальное меньшинство, в том числе и на евреев, и в противостоянии тенденций стагнации и прогресса, победа,  в конце концов, оказывается на стороне прогресса, поэтому, тот, кто начинает с евреев, обычно плохо кончает.

Когда в 1933-ем году в Германии к власти пришёл Гитлер, то большой удачей для евреев было то, что годом ранее в 1932-ом году в Соединенных Штатах к власти пришёл Франклин Делано Рузвельт.

Хотя сторонников изоляционизма было довольно много как в Демократической, так и в Республиканской партии, в Республиканской партии они составляли большинство. Согласно Роберту Шервуду: «Фетишизм изоляционизма был настолько силён в иерархии республиканцев, что каждый, кто выступал против, клеймился как человек злой и порочный, отравленный рузвельтивизмом.

В наиболее откровенной изоляционистской пропаганде была грязная антисемитская подоплека, что страна столкнулась сейчас с еврейским заговором втянуть Штаты в войну, которая им совсем не нужна. Линдсберг открыто заявлял, что только семейство Рузвельта, британцы и евреи заинтересованы втянуть страну в европейский конфликт.

Естественно, что евреи имели все основания быть настроенными антинацистски, но они не имели средств, противостоять в целом изоляционизму. Были даже евреи, особенно в высших структурах экономики страны, которые, опасаясь вспышки антисемитизма, были готовы вести дела с Гитлером».3

 Шёл 1940-ой год.  Предвыборная  кампания  этого года была особенно напряжённой. Кандидат  от Республиканской партии Уэнделл Уилки был самым грозным соперником когда-либо противостоящим Рузвельту. Республиканцы характеризовали Рузвельта как поджигателя войны: «Голосуя за Рузвельта, - предупреждали они, - вы голосуете за деревянные кресты для своих сыновей и братьев».4

Белый Дом забрасывали письмами  такого содержания: «Мистер Президент, Ради Бога, дайте, пожалуйста, торжественное обещание американским матерям, что вы не пошлёте их сыновей воевать в чужие края. Если вы этого не сделаете, мы проиграем выборы».5

И Президент дал слово американским матерям не посылать их сыновей на войну в чужие края: «Я говорил это раньше, но я скажу это ещё раз и ещё и ещё: ваши мальчики не будут посланы ни на какую чужеземную войну».6

Евреи сплотились вокруг Франклина Рузвельта, и он победил с небольшим преимуществом. « За него было отдано 27 245 тыс. Голосов, а за Уилки 22 334 тыс.»7. Гитлер этого не ожидал. Он был взбешен. Тем более что, по его мнению, теперь евреи будут управлять такой огромной страной как США и: «Наилучшим доказательством правильности этой точки зрения, - говорил он, - служит личность Рузвельта. Рузвельт, который не только своим подходом к решению политических проблем, но и своей болтовней весьма напоминает еврея, недавно похвалялся, что в нём есть примесь «благородной» еврейской крови».8

И когда через несколько месяцев после избрания Рузвельта на третий президентский срок американские мальчики приняли участие в европейской войне, республиканские средства массовой информации напоминали американским матерям: «Когда твой сын умирает где-то на полях Европы, - или, может быть Мартиники, - и кричит: «Мама, мама», - не вини Франклина Д. Рузвельта, за то, что он послал твоего сына на войну, - вини себя, потому что ты послала Франклина Д. Рузвельта обратно в Белый Дом».9

Однако всё это была лишь предвыборная риторика, рассчитанная на то, чтобы как можно больше голосов изоляционистов перетянуть на свою сторону и выиграть битву за президентский пост. В сущности,  кто бы ни победил на выборах, внешняя политика Соединённых Штатов не претерпела бы никаких изменений. Соединённые Штаты всё равно вмешались бы в европейский конфликт на стороне Англии и Франции, потому что этого требовали интересы страны.

Гитлер, безусловно, понимал, что участие Соединённых Штатов может быть решающим фактором во Второй Мировой войне, но он надеялся, что сторонники изоляционизма, среди которых преобладало немецкое и итальянское население Америки, не дадут втянуть страну в европейский конфликт. К тому же, он неоднократно косвенно предупреждал, что в случае вступления  в войну Соединённых Штатов, он уничтожит всё еврейское население Европы, и месть его за своё поражение будет ужасной.

Дело, конечно, было не в «еврейской крови» Франклина Делано Рузвельта, а в том, что Демократическая партия США исторически выражала интересы деловых кругов, связанных экономическими интересами больше с Европой, чем с Азией. А обеднение Европы и высокие американские тарифы сделали невозможным выплату долга Соединённым Штатам в золоте или товарах, что привело к спаду индустриального производства в связи с уменьшением доли европейского капитала в экономике страны.

Кроме того: «Проводимая Гитлером после прихода к власти политика бартерных соглашений и субсидирования экспорта нанесла смертельный удар британской и американской торговле».10

Рузвельт понимал, что процветание американской экономики не может быть достигнуто без вовлечения в её сферу европейского капитала, поэтому он предпринял активные действия, чтобы устранить Гитлера от власти, нанести военное поражение нацизму, и тем самым обеспечить экономическое господство Соединённых Штатов в Западном полушарии.

 Вскоре после прихода к власти, Рузвельт 16 ноября 1933-его года установил дипломатические отношения с Советским Союзом. Затем он провёл закон, который предоставлял право Президенту налагать запрет на продажу оружия странам, находящимся в состоянии войны. На основании этого закона он объявил Испанию воюющей страной и лишил её возможности закупать оружие в Соединённых Штатах. Тем самым он как бы поощрял агрессивный курс завоеваний соседних стран, проводимый нацистской Германией, а в начале Второй Мировой войны 6 сентября 1939 года он подписал прокламацию о нейтралитете США. В то же время по его же настоянию закон о нейтралитете был изменён таким образом, чтобы Англия и Франция, в случае войны, могли закупать оружие в США, за что, и подвергся ожесточённым нападкам «изоляционистов». Несмотря на это: «США неоднократно заявляли Англии и Франции, что будут рассматривать  новые уступки с их стороны в пользу Германии и Италии как угрозу своим национальным интересам со всеми вытекающими отсюда последствиями для Лондона и Парижа, и, наоборот, в случае неспровацированной агрессии Америка бросится на помощь Англии и Франции».11   Вполне  естественно, что в данной ситуации евреи всецело поддерживали политический курс Рузвельта, направленный на свержение нацистского режима в Германии, потому что, как только нацисты пришли к власти, то стало очевидным, что существованию европейского еврейства грозит смертельная опасность. В своей речи в январе 1933-его года в Рейхстаге Гитлер объявил о своём решении уничтожить евреев Европы. 

 Обвинения, некоторыми политологами Рузвельта в том, что он был равнодушен к судьбе евреев на оккупированной нацистами территории, носят спорный характер. Дело в том, что Рузвельт стоял у руля правления в многонациональной демократической стране, и он не мог допустить, чтобы его могли упрекнуть в том, что он защищает исключительно еврейские интересы. В этих условиях Рузвельту приходилось лавировать и хитрить. Ведь евреи составляли незначительное меньшинство населения страны и могли выиграть  битву с германским нацизмом только в том случае, если их интересы совпадут с интересами большинства населения этой страны. И, тем не менее, именно они, по выражению Виктора Суворова, явились той соломинкой, которая переломила хребет германскому нацизму.

Вместе с тем и в окружении Рузвельта были лица еврейской национальности. Достаточно указать на то, что его ближайшим другом был Генри Моргентау Младший, которого он в 1934 году назначил министром финансов, чей пост по значению второй после Государственного Секретаря Соединённых Штатов. Влияние Генри Моргентау на Франклина Рузвельта было столь велико, что трудно сказать, где кончались идеи Моргентау и начинались идеи Президента.

В круг друзей Президента Рузвельта входил также и еврей Бернард Барух, который сыграл колоссальную роль в истории Соединённых Штатов. Это была выдающаяся личность. Назначенный в 1916 году Президентом Вудро Вильсоном Советником Комиссии при Совете Национальной Безопасности, Бернард Барух был ответственным за развитие индустрии Соединённых Штатов. Это главным образом благодаря его таланту и организационным способностям успехи Соединённых Штатов в развитии экономики военного времени удивили, как союзников, так и врагов, и ускорили победу стран Антанты.

В годы Второй Мировой войны Бернард Барух часто консультировал Президента Рузвельта о мерах, которые необходимо предпринять в развитии экономики страны. Всю свою деятельность в годы борьбы с фашизмом Бернард Барух посвятил, тому, чтобы сконцентрировать все усилия на то, чтобы вооружить и снабдить армию всем необходимым и подать помощь России и Англии. После войны Бернард Барух сошёл в тень и возглавил систему контроля в использовании атомной энергии.

Вторжение германских войск в Польшу буквально за одну ночь изменило состояние экономики Соединённых Штатов.

Во-первых, это вывело страну из экономической депрессии, в которую она начала погружаться в связи со спадом экономического производства с 1937-ого года. Но что делало экономику страны ещё более привлекательной, так это заработная плата индустриальных рабочих. Она увеличивалась гораздо быстрее, чем цены на розничные товары.

«Средний часовой заработок увеличился с 73.4 цента в 1940 до 87.1 в декабре, 1941, а средний недельный заработок , частично из-за увеличения рабочих часов, увеличился с $29.88 до $38.62. В то же время цены на розничные продукты увеличились менее чем на 10 процентов».12

Так что, как видим, начало военных действий на полях Европы благотворно повлияло на развитие американской экономики, и стало очевидным, что США никак не могут остаться в стороне от европейского конфликта, и, следовательно, поражение держав фашистского блока, это только вопрос времени.

В отличие от американского еврейства, евреи Советского Союза мало, что могли сделать в то время в борьбе с нацизмом, потому что к власти Гитлера привёл Сталин и поддерживал его тоталитарный режим. Дело в том, что социал-демократы и коммунисты Германии совместно набрали 49% голосов, а нацисты 43%. Если бы Сталин на запретил германским коммунистам, которые отнюдь не были свободны от московского диктата, объединиться с социал-демократами, то Гитлер никогда бы не пришёл к власти и мир бы избежал трагедии Второй Мировой войны.

Не было бы Сталина, не было бы и Гитлера, не было бы и тотального истребления евреев, так называемого холокоста. Именно Сталин косвенно виновен в гибели шести миллионов евреев в гитлеровских лагерях смерти.

Сталин же привёл Гитлера к власти, рассчитывая на то, что Гитлер, выступив за пересмотр Версальских соглашений, так или иначе, ввяжется в большую войну, и тогда-то Красная Армия сможет прийти на помощь порабощённым народам Европы и распространить завоевания социализма на весь Европейский континент. Ну, чем не план Троцкого о перманентной революции в действии?

А надобно иметь в виду, что Сталин, будучи противником Троцкого в борьбе за власть, и на словах осудив его теории, отнюдь не отказывался от осуществления его идей на практике. Вопрос заключается только в том, не проводил ли бы свои идеи в жизнь более интеллигентный и образованный Троцкий более умело и не столь жестоким и болезненным методом, чем грубый и малообразованный старший блатной Джугашвили?

«В теоретическом отношении Сталин показал себя за последние годы полнейшим ничтожеством, но как интриган и политический комбинатор он обнаружил блестящие «таланты». После смерти Ленина он наглел с каждым годом».

«Для иллюстрации лицемерия и беспринципного политиканства Сталина можно было бы привести тысячи фактов, ибо его руководство за последние годы превратилось в сплошное беспринципное политиканство и надувательство масс, но мы ограничимся лишь самыми яркими и самыми крупными фактами.

Сталин обвинял «троцкистов» в том, что они требовали:

а) усиления темпов индустриализации; б) усиления борьбы с кулаком; в) введения чрезвычайного налога на кулаков; г) повышения цен и д) изъятия 1500миллионов рублей из кооперации.

 «Троцкистов» он объявил контрреволюционерами, а «троцкизм» - социал-демократическим уклоном. Однако сразу же после 15 съезда, решения которого целиком были направлены против «троцкистов», когда он решил после «троцкистов» расправиться с «правыми» и когда он увидел, что бить Бухарина и его группу справа тактически было невыгодно, он в области индустриализации и политики в деревне стал проводить прямо противоположную решениям съезда политику.

Обворовав до нитки Троцкого и его группу, Сталин утверждает, что его сверхиндустриализация, нажим не только на кулака, но и на середняка, чрезвычайный налог, изъятие полутора миллиардов рублей из кооперации, а в дальнейшем и повышение цен, карточки, очереди – все это нечто совсем иное, чем предложения «троцкистов». Для этого ему, однако, пришлось все перевернуть и поставить на голову: то, что раньше называл он в области индустриализации и политики в деревне ленинизмом, - объявил правым оппортунизмом, а что раньше объявлял троцкизмом – теперь назвал ленинизмом».13 

Стремление же некоторых историков доказать, что Сталин не имеет ни какого отношения к приходу Гитлера к власти, звучат совсем неубедительно. Так, Владимир Грызун в своей книге о том «Как Виктор Суворов сочинял историю» приводит выдержки из статьи западногерманского историка Леонида Люкса, опубликованной в журнале «Полис» №3 за 1991 год: «Тезис о том, что Сталин хотел облегчить Гитлеру захват власти, едва ли можно доказать. Гораздо более точным кажется тезис Франца Боркенау: Сталин не сделал ничего, чтобы предотвратить захват власти Гитлером, но он не сделал ничего и для того, чтобы его обеспечить».14

Однако трудно согласиться с автором этих строк. Именно Сталин обеспечил приход Гитлера к власти тем, что не помешал ему набрать большинство голосов. А ведь мог и помешать ему прийти к власти, дав указание компартии Германии объединиться с социал-демократами. Почему он этого не сделал?

Владимир Грызун объясняет это тем, что: «Власть товарища Сталина вовсе не достигла того мистического могущества, которое требуется для формирования правительственных кабинетов независимых иностранных государств, тем более проведения в них революций (успешных, конечно)».15

 Совершенно верно, власть его не достигла ещё того могущества, чтобы формировать правительственные кабинеты независимых государств, но этой власти было достаточно, чтобы дать указания германской компартии пойти на соглашение с социал-демократами, и преградить дорогу к власти нацистам, но он этого не сделал. Почему?

Находятся и такие авторы, которые выражают сомнение в том, что германская социал-демократическая партия пошла бы на союз с коммунистами, а если и пошла бы, то на не выгодных  для коммунистов условиях. Да на любых условиях коммунистам следовало идти на соглашение с социал-демократами, чем кончать жизнь в гитлеровских концлагерях.

C первых же дней прихода Гитлера к власти партия и правительство,  во главе с товарищем Сталиным, стало готовить советский народ к войне с фашистской Германией.  Поэтому пакт о ненападении, заключенный Советским Союзом с фашистской Германией, явился полной неожиданностью для советского народа.

 Впоследствии советская пропаганда этот поступок объясняла тем, что в 1939 году опасность войны в Европе нарастала, и стало очевидным, что наиболее вероятным противником Советского Союза будет Германия, тогда советское правительство обратилось к Англии и Франции с предложением заключить тройственный пакт о взаимопомощи. Переговоры велись с апреля по август месяц и ни к чему не привели, поэтому, когда Гитлер обратился к Сталину с предложением подписать договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, Сталин охотно пошёл навстречу Гитлеру, и 23 августа был подписан договор о ненападении.

Согласно советской интерпретации, это был вынужденный шаг советского правительства, чтобы как-то отсрочить начало войны с Германией, к которой Советский Союз был ещё не готов. В результате этого договора Советский Союз получил почти двухлетнюю отсрочку столкновения с фашистским агрессором. Адмирал Кузнецов, в то время Главнокомандующий ВМС Советского Союза, со слов Председателя исполкома Моссовета В. П. Пронина пишет, что: «Когда Риббентроп покинул помещение, и остались только свои люди, Сталин сказал: «Кажется, нам удалось провести их».16

Заключение мирного договора с Германией, по нашему мнению, не было той необходимой мерой, чтобы выиграть время и отсрочить начало войны, как это пыталась представить советская пропаганда.

Во-первых, до сентября 1939 года у Германии и Советского Союза не было общей границы, откуда Германия могла бы атаковать Советский Союз. В связи с этим, вполне понятна та сдержанность, которую проявляла Англия и Франция по вопросу заключения договора с Советским Союзом. К тому же в памяти ещё была свежа та подлость, которую совершила Советская Россия, заключив с Германией сепаратный мир в 1917 году, оставив союзников на произвол судьбы.

Во-вторых, для того чтобы войти в соприкосновении с германскими войсками, Сталин требовал пропустить советские войска через территорию Польши и Румынии, чего союзники ни как не могли позволить, потому что у них не было никакой уверенности в том, что эти войска не останутся там навсегда. Опыт свидетельствовал о том, что русские куда входят, они оттуда не уходят. Так что союзникам не было надобности жертвовать Польшей, которая в то время отнюдь не считалась слабым государством и, к тому же, все ещё помнили, как российские войска в 1920 году с позором бежали от Варшавы в московские пределы.

В-третьих, Германия в то время была ещё слаба и к войне не готова. Об этом свидетельствуют и германские генералы. «Кейтель, в частности, показал на суде, что Германия в 1938 году не была готова к войне: «Мы были чрезвычайно счастливы тем, - заявил он, - что дело не дошло до военных операций, ибо всегда считали, что наши военные средства нападения недостаточны для прорыва пограничных укреплений Чехословакии». Аналогичный характер носили показания фельдмаршалов Манштейна и Рунштедта.»: «Гитлер не взял Чехословакию силой. Союзники просто подарили ему эту страну».17

В-четвёртых, ещё в апреле 1939-го года Президент Рузвельт обратился к Гитлеру с письмом, в котором потребовал ответить на фундаментальные вопросы: когда он прекратит агрессию против соседних стран? Намеривается ли он атаковать Польшу? Гитлер на эти вопросы не ответил.

Но этим письмом Рузвельт явно дал понять, что на пути агрессивного курса захвата соседних стран, нацистская Германия встретит решительный отпор Соединённых Штатов Америки. Таким образом, Соединённые Штаты Америки первыми из всех стран мира вступили в борьбу с германским фашизмом. Так что, если бы Сталин не заключил мирный договор с Гитлером, то Гитлер вряд бы решился атаковать Польшу. А вся остальная риторика, о том, что Франция и Англия спали и видели во сне, как они завоёвывают Россию и выеденного яйца не стоит. Всё это бред сивой кобылы. Россия вполне могла положиться на помощь Соединённых Штатов. А заключив мирный договор с Гитлером, Сталин стал союзником Гитлера в развязывании Второй Мировой войны.

Но ежели Германия не была готова к войне в 1938 году, то она не могла за год настолько увеличить свой военный потенциал, чтобы решиться в одиночку атаковать Польшу, которая имела гарантии союзников прийти ей на помощь. Так что в начале 1939-ого года ещё ничто не предвещало грозы, и только одни еврейские эмигранты, преследуемые нацистами, скитались по Европе, и, скапливаясь в Париже, предупреждали о нацистской угрозе, призывая к борьбе с нацистами. Но кто их слушал?

Так что в Европе было всё тихо. В Англии у власти находился кабинет Чемберлена, по мнению которого, он, уступив Гитлеру Чехословакию, обеспечил человечеству мир не меньше, чем на пятьдесят лет. А во Франции в то время правил Даладье, который ни в коем случае не желал ни каких обострений с Гитлером.

Но вот Гитлер предложил Сталину разделить Польшу, и Сталин согласился. Выступая перед членами Политбюро 19 августа 1939 года, Сталин сказал: «Вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Англией, то Германия откажется от Польши и станет искать «модус вивенди» с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападёт на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну. Возникновение войны в Европе открывает перед СССР широкое поле деятельности для развития мировой революции. Поэтому в интересах СССР – Родины трудящихся, чтобы война разразилась между Рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать всё, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продолжалась максимальное количество времени».18 

Из всего выше сказанного, можно прийти к выводу, что Сталин отнюдь не заботился о том, чтобы обеспечить мир в Европе, а хотел обдурить Западные страны и заполучить земли бывшей Российской империи, но с Францией и Англией у него это не получилось, поэтому, когда эти земли ему предложил Гитлер, он с радостью с ним согласился и заключил пакт о ненападении. Об этом свидетельствует и Риббентроп, который заявил об этом на суде: «Когда я приехал в Москву в 1939 году к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта в рамках пакта Бриана-Келлога, а дал понять, что если он не получит половины Польши и прибалтийские страны ещё без Литвы с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад.

Ведение войны, видимо, не считалось там, в 1939 году преступлением против мира, в противном случае, я не могу объяснить телеграмму Сталина после окончания польской кампании, которая гласила: «Дружба Германии и Советского Союза, основанная на совместно пролитой крови, имеет перспективы быть длительной и прочной».19

Впоследствии, на Нюрнбергском процессе советская делегация добилась того, чтобы защита обвиняемых не касалась вопросов, свидетельствующих об агрессивной внешней политике Советского Союза, таких как: советско-германский пакт о ненападении 1939-ого года и вопросы к нему относящиеся, как не имеющие отношения к делу.

Заключая договор со Сталиным о разделе Польши, Гитлер ни в коей мере не думал, что этот раздел перерастёт в мировой конфликт. Он никак не надеялся, что Англия и Франция объявят ему войну из-за Польши.

На совещании 23 мая 1939 года, среди участников которого были Геринг, Кейтель и Редер, Гитлер говорил: «Мы не можем вести длительную войну. Несчастных червей – Даладье и Чемберлена я узнал в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы атаковать нас. Они не могут осуществить блокаду. Наоборот, у нас есть наша автаркия и русское сырье. Польша будет опустошена и заселена немцами. Мой договор с Польшей был только выигрышем во времени. В общем, господа, с Россией случится то, что я сделал с Польшей. После смерти Сталина, он тяжело больной человек, мы разобьём Советскую Россию. Тогда взойдёт солнце немецкого мирового господства».20

Итак, война с Россией мыслилась им лишь в отдалённом будущем, после смерти Сталина. Пока что Гитлер рассчитывал завоевать Польшу и никак не думал, что это завоевание перерастёт в мировой конфликт. Гитлер совсем не думал воевать с западными странами, и объявление ему войны Англией и Францией явилось для него полной неожиданностью. Тогда Германия начала кампанию по захвату соседних стран. Германия захватывала одно за другим небольшие европейские государства, а Соединённые Штаты замораживали их финансовые вклады, чтобы защитить американское имущество за рубежом. Мир приближался ко Второй Мировой войне.

Заключив между собой Договор о ненападении в конце августа 1939 года, Советская Россия и Германия начали кампанию по захвату соседних стран. Германия захватывала одно за другим небольшие европейские государства, а Соединённые Штаты замораживали их финансовые вклады, чтобы защитить американское имущество за рубежом. Мир приближался ко Второй Мировой войне.

Так кто же всё-таки истинный виновник мировой войны, если не Сталин с Гитлером? «А может быть, во Второй мировой войне вообще евреи виноваты? Самим фактом своего существования. Не было бы евреев – не было бы НСДАП»?21

Как это ни смешно звучит, но Гитлер таки евреев обвинял в развязывании Второй Мировой войны. Он рассчитывал на зверином чувстве биологического антисемитизма сплотить все юдофобствующие элементы Европы вокруг нацистов и заставить их, из страха расплаты за содеянный геноцид, сражаться до конца. В своём «Завещании» он писал: «Я всегда был абсолютно честен в своей политике в отношении евреев. Накануне войны я выступил с последним предупреждением им. Я заявил им, что если они спровоцируют ещё одну войну, то им пощады не будет, и я истреблю заразу по всей Европе раз и навсегда. На это предупреждение они ответили объявлением войны, тем самым, подтвердив, что где бы в мире ни было еврея, он является непримиримым врагом национал-социалистической Германии».22

В этом пассаже всё перевёрнуто с ног на голову. Как будто это евреи начали преследовать и угнетать нацистов с первых же дней прихода их к власти, а не наоборот. Именно евреи явились первой жертвой его агрессии и геноцида. С другой стороны, мы, как и каждый народ на этой планете, имеем право на самозащиту. И если нас бьют, мы отвечаем ударом на удар. И если нас преследуют, то мы сопротивляемся.

И когда 1 сентября 1939 года нацисты ворвались в Польшу, евреи плечом к плечу с поляками сражались против немецко-российских захватчиков. Уже 9 октября 1939 года Польский Генеральный Штаб армии объявил, что 32 216 евреев пали защищая Польшу.

И в то время, когда окровавленная Польша одна противостояла германо-российским ордам, еврейское влияние во французском парламенте заставило Францию объявить войну Германии. Об этом пишет в своём дневнике Геббельс от 11 февраля 1942 года, что Боннет, министр иностранных дел в правительстве Даладье: «...готов свидетельствовать о том, что он был против объявления войны Германии, но французское правительство было под таким сильным еврейским давлением, что не могло избежать объявления войны».23

После падения Польши, большинство польских лётчиков ушло в Англию. Среди них было очень много евреев. Именно эти лётчики, совместно с британцами, сыграли решающую роль в десятидневном  воздушном бою над Ла-Маншем в битве за Англию 

Однако трагично сложилась судьба польских офицеров еврейского происхождения, попавших  в руки российских палачей: все они погибли в лесах Катыни.

На бесславном историческом фоне предвоенной Франции ярко выделяется героическая фигура Председателя Кабинета министров в правительстве Клемансо еврея Жоржа  Манделя.24

После Первой Мировой войны Жорж Мандель пророчески указывал на опасность возрождения германского национализма, а после прихода Гитлера к власти настойчиво призывал к модернизации и перевооружению французской армии с тем, чтобы она смогла оказать достойный отпор агрессору, но голос его потонул в хоре пацифистов.

Когда в мае 1940-ого года он был назначен на пост министра внутренних дел, враг уже приближался к Парижу. И, тем не менее, Жорж Мандель призывал французов не сдаваться, а продолжать сопротивление, опираясь на свои колонии. Уинстон Черчилль, восхищаясь мужеством Жоржа Манделя, горячо поддерживал его идею  и призывал Францию не капитулировать. Однако маршал Петэн, генерал Вейган и Лаваль выступили против Жоржа Манделя, и Франция капитулировала, а Жорж Мандель был отправлен в концентрационный лагерь и убит по приказу Гитлера, совсем немного не дожив до того момента, когда рота под командованием капитана-еврея Пьера Мэя первой ступит на территорию Германии.

Более 80 000 евреев, половина из которых были добровольцами, влились в ряды Вооружённых Сил Франции. Французский офицерский корпус также насчитывал большой процент евреев: не менее одиннадцати генералов и два адмирала были еврейского происхождения, и среди них известные имена генералов Дария Блоха и Шарля Ханцингера.

Евреи отважно сражались на полях Франции за её свободу. Так один из полков Французского Иностранного легиона, состоящий целиком из польских евреев, оказал такое яростное сопротивление наступающим немецким войскам, что из 3 000 человек этого полка в живых осталось только 400 человек.

Ещё две недели после подписания Акта о капитуляции, 1300 человек под командованием полковника Шварца, еврея по происхождению, оказывая отчаянное сопротивление нацистам удерживали линию Мажино, и, только подчиняясь приказу Петэна, они последними сложили оружие.

Евреи спасли честь Франции в годы Второй Мировой войны. Это в основном из них состояло французское движение Сопротивления. Это французы – коммунисты выдавали их нацистам. Это на их руках еврейская кровь борцов за Свободную Францию.

В те годы парижское радио коллаборационистов зачастую вещало: «Что Гришвахс, совершивший два кровавых преступления, француз? Нет, он еврей, польский еврей. А Элек, пустивший восемь немецких эшелонов под откос и виновный в гибели не одного десятка военнослужащих, француз? Нет, он польский еврей. И другие террористы тоже евреи: Лившиц, Файнгерайсс, Стокверк и Рейман».

Гнев коллаборационистов вполне понятен: «Вот выразительное сопоставление: согласно известному скурпулёзному исследованию Б. Ц. Урланиса о людских потерях в войнах, в движении Сопротивления за пять лет погибли 20 тысяч (из 40 миллионов) французов, однако, за то же время погибло от 40 до 50 тысяч ( то есть в 2 – 2,5 раза больше французов, воевавших на стороне Германии».25

Здесь надобно ещё иметь в виду, что среди этих 20 тысяч французов значительное место занимают евреи. По меньшей мере 40% французских «маки» были еврейского происхождения. В их рядах сражались и отдельные еврейские отряды.

Еврей Роджер Карассон стал лидером французского Сопротивления в северной Африке и сыграл решающую роль в том, что Алжир сравнительно легко оказался в руках  американцев.

В то же время евреи Хозе Абулькер, Пьер Смадья, Рауль и Эдгар Бенсуансоны организовали алжирское подполье, а другой еврей Бернард Карсентий был связным, снабжавшим разведку союзников бесценной информацией.

В условленное время подполье начало методически арестовывать вражеских офицеров и ответственных чиновников, захватывать полицейские участки и административные здания, перерезывать телефонные провода.

Еврей Рафаэль Абулькер захватил радиостанцию и объявил о возвращении генерала Жиро, в то время, как Хозе Абулькер занял телеграф. В рядах вишистов началась паника, и, когда они, собравшись с силами, атаковали повстанцев, то еврей Альфред Пилафорт блокировал и удерживал главную улицу города, пока другой еврей, лейтенант Жан Дрейфус, погибший в этом бою, не привёл ему на помощь партизан. Эти люди успешно сражались с вишистами до утра, обеспечив высадку американского десанта, которым командовал еврей подполковник Розенберг. И танк, в котором наводчиком орудия был еврей из Бруклина Бернард Кассель, первым ворвался на улицы Орана, а лейтенант Альберт Клайн, еврей по происхождению, принял капитуляцию нацистских войск в Северной Африке под командованием генерала Фрица Крауса.

Кстати, командующим американским экспедиционным корпусом в Северной Африке также был потомок евреев по материнской линии Марк Кларк.

Когда Франция капитулировала, Черчилль плакал. Он рыдал, как ребёнок. Но эти слёзы выкристаллизовались в металл, и благотворно повлияли на его решимость стоять до конца. И когда он произносил свою знаменитую речь о том, что мы никогда не сдадимся и будем сражаться на море, земле и в воздухе, за каждый остров, за каждый дом, потому что нам нужна только победа, любой ценой одна победа, мы за ценой не постоим, в голосе его звучали железные нотки. И он был искренен и прекрасен в то время. Это был самый славный момент в его жизни.

 Однако падение Франции в мае 1940-ого года ещё не означало конца войны. В Англии у власти стоял «ставленник еврейских банкиров», по выражению Гитлера, Уинстон Черчилль. А Рузвельт пошёл на беспрецедентный шаг в истории Америки, добившись предоставления Англии помощи по ленд-лизе, которая, в свою очередь, добавила новый стимул развитию оборонной промышленности Соединённых Штатов, которая и без того увеличилась вдвое, между августом 1939-ого и декабрём 1941-ого года. Судьба фашистской Германии была решена.

Надежды Гитлера на заключение мира с Англией провалились, и в этом он также видит происки евреев, потому что, по его мнению: «Англией правят не мыслители, а евреи, и, подобно её политике в Палестине, всю остальную свою политическую стряпню современные англичане также некритически  заимствовали у евреев».26

Теперь ему кажется, что не народы Англии, Америки и России противостоят германскому нацизму, а одни только евреи.

«Ведь вовсе не англичане, а евреи, через подкупленных ими Черчилля и Идена, ведут войну против нас», - утверждал Гитлер.27

Ему вполне аккомпанировал Геббельс, когда писал, что: «Это удивительно, как велико еврейское влияние среди англичан, особенно среди высшего слоя, который едва сохранил английские черты характера. Главная причина этого, несомненно, тот факт, что правящие десять тысяч аристократов, входящие в высшее общество, заражены еврейским вирусом из-за смешанных браков, так что они едва ли могут думать по-английски».28

А надобно заметить, что в лице Черчилля евреи имели неизменного защитника своих интересов. Ещё за два года до Декларации Бальфура, Черчилль выступал за создание еврейского национального очага в Палестине. В своей речи, произнесённой в 1954-ом году, он говорил: «Я сионист. Разрешите мне напомнить о том, что я был одним из тех, кто с самого начала выступал за Декларацию Бальфура, и самоотверженно проводил её в жизнь.

По-моему мнению, это великолепно,  что это государство, так эффективно возникнув, превратило пустыню в цветущий сад, с ухоженными городами и посёлками. И то, что это государство смогло дать убежище миллионам своих соотечественников. Жертвам гитлеровских преследований, и не только им. Я думаю, что это прекрасно».29

Ещё до прихода Гитлера к власти Черчилль предупреждал своих соотечественников и евреев всех стран об опасности нацизма и фашизма в Германии и предсказывал, что в случае войны арабы будут сражаться на стороне Германии и Италии, а евреи на стороне Англии.

Когда 10 мая 1940 года Германия вторглась в Бельгию, кабинет Чемберлена вынужден был пойти в отставку. Премьер Министром стал Черчилль. 15 июня 1940-ого года Военный Кабинет принял план Черчилля о формировании еврейской бригады в Британской Армии.

И в то время, когда Монтгомери стоял один на один против непобедимого Роммеля, он в частной беседе признавал, что спасти его может только чудо. И этим чудом были евреи.

В июне 1942-ого года батальон еврейских сапёров под командованием майора Феликса Либмана из Тель-Авива впервые прервал победный марш танковых колонн армии Роммеля. Минируя поле на фланге 8-й Армии, чтобы помешать Роммелю обойти фланги и ударить в тыл англичанам в направление на Эль-Аламейн, они были обнаружены немецкой разведкой. Немцы немедленно атаковали их и двинули против них танки. Либман тут же запросил у британцев зенитки и противотанковые орудия, но вместо этого получил только приказ закончить минирование подходов к 8-й Армии и во что бы то ни стало держаться до конца.

Почти месяц продолжался неравный бой: евреи упорно удерживали свои позиции. Окружённые с трёх сторон вражескими танками, сапёры получили ультиматум выбросить белый флаг и сдаться.

«У нас нет белого флага, - ответил Либман. – У нас есть только бело-голубой флаг Сиона». И  над сапёрами взвилось еврейское знамя.

Три колонны немецких танков: сто десять броневых машин при поддержке с воздуха сразу же атаковали их позиции. Евреи отвечали автоматным огнём, встречали танки бутылками с коктейлем «Молотова», сходились врукопашную с пехотой противника. Только один из сержантов этого батальона подбил семь немецких танков.

С каждым днём атаки немцев нарастали с возрастающей силой. В пустыне стояла нестерпимая жара. Продукты кончились. Патроны были на исходе, оставалось совсем немного воды. Но евреи стояли насмерть, и враг не прошёл.

Когда, наконец, на помощь пришла колонна бойцов «Свободной Франции» под командой генерала Кёнига, в живых оставалось всего сорок два человека из пятисот бойцов, и они всё ещё удерживали свои позиции, а в пустыне догорала большая часть немецких танков.

И когда генерал Кёниг обнял и поздравил с победой истощённого голодом  и тяжело раненого Либмана, только тогда майор Либман спустил еврейский флаг..

-Почему?– удивлённо спросил Кёниг.

-Это против Устава. – Пояснил ему Либман. – Ведь мы сражаемся в рядах английской армии, но я думал, что это уже конец, и хотел умереть  под своим знаменем Сиона.

-Плевать я хотел на Устав, - сказал неустрашимый Кёниг и водрузил еврейский флаг на свою  машину рядом со своим трёхцветным знаменем, и французские солдаты, проходя парадным маршем мимо машины командующего, отдавали салют французскому и еврейскому знамени.

Когда Монтгомери  принял командование у генерала Окинлека, Британская Армия в Северной Африке насчитывала немногим более 45 000 человек, и четверть из них были евреи. Это были разведчики-евреи, смышлёные, смелые парни, знающие местность, свободно говорящие по-немецки, которые снабжали Монтгомери информацией и были проводниками в пустыне. Это евреи инженеры и механики организовали всю сигнальную систему и руководили береговой обороной всего Ближневосточного побережья. Это еврейская береговая охрана оперировала на быстроходных катерах вдоль опасной Средиземноморской линии.

В решающей битве за Египет. В которой 8-я Армия одержала победу, 30 000 еврейских добровольцев сыграли неоценимую роль. Только 2 500 евреев влились в королевские Военно-воздушные Силы бомбардирами, пилотами и наблюдателями. Шесть тысяч евреев служили в качестве обслуживающего персонала на египетских аэродромах.

Под командованием бригадного генерала Фридриха Киша из Хайфы еврейские сапёры воздвигли непреступную линию обороны под Эль-Аламейном. Это был Киш, павший в бою под Бизертой, и его люди, которые организовали в неимоверно трудных условиях снабжение, которое дало возможность Монтгомери успешно совершить переход в 1 300 миль через Ливию и Керенаику  к Триполи.

Это 85 евреев-смертников захватили важную в стратегическом отношении крепость в тылу у Роммеля совсем не разрушеную, со всем военным снаряжением  и 9 000 пленных. Затем они высадились в Тобруке и помогли овладеть городом. Не было ни одного сражения в Африке, в котором евреи не сыграли бы важную роль.

Кроме того, именно они превратили Ближний Восток в индустриальный бастион, снабжавший английскую армию всем необходимым. С типичной еврейской изобретательностью они буквально за одну ночь создали около 432 индустриальных предприятий для военных целей, в которых работал очень квалифицированный технический персонал, необходимый совремённой механизированной армии.

И, наконец, они внесли свой неоценимый вклад в систему противовоздушной обороны, оснастив её новейшими электронными средствами, радарами и тому подобными приборами, которыми американцы и англичане уже в 1940-ом году намного превосходили как Германию, так и Советский Союз. Это произошло, потому что Сталин объявил кибернетику «чуждой марксизму буржуазной лженаукой». Гитлер почти тогда же назвал кибернетику «чуждой национал-социализму еврейской лженаукой». Результатом стало поражение Люфтваффе в «Битве за Англию» в 1940-1941гг. (Бунич И. Гроза. С. 144). Разгром германских Военно-Воздушных Сил в английском небе был самым решающим моментом Второй Мировой войны.

«То, что генерал Вейган назвал битвой за Францию, свершилось. Сейчас начинается битва за Англию. Гитлер понимает, что либо он уничтожит нас тут, на острове, либо он проиграет войну. Если мы выстоим, Европа будет свободна, мир будет идти к ясному будущему, но если мы не устоим, мир погрязнет во мраке нового средневековья. Мы должны напрячь все силы, чтобы выполнить наш долг. Мы должны вести себя так, чтобы и через тысячу лет говорили: это был их самый блистательный час в истории», - так говорил Уинстон Черчилль в своей речи по радио летом 1940, когда перед Гитлером стояла последняя преграда на пути к разрушению старого порядка в Европе. Весь континент уже был послушен воле Адольфа Гитлера. К концу июня Сталин, вторгаясь в Румынию, заверил его в своей союзнической верности. В то время Великобритания один на один стояла против германского фашизма, и, казалось, у неё не было никаких шансов на победу. Гитлер и его штаб каждую минуту ожидали сигнала из Лондона с просьбой о компромиссе. Они не могли понять, что после поражения Франции, Англия не могла принять мирного предложения, потому что за спиной Англии стояла Америка, - главный противник германского фашизма. И, наконец, у Англии был Черчилль, который 7-ого мая стал Премьер–министром страны и возглавил её вооруженные силы. 4-ого июля 1940 года, приказав потопить французский флот в Оране, он сжёг все мосты, ведущие к компромиссу с фашистской Германией.

13 июля в ставке Гитлера был одобрен план вторжения в Англию под кодовым названием «Морской лев». В этой операции по расчётам фельдмаршала Браухича должно было принять участие 40 дивизий.

У Англии же к концу июля имелась только одна полностью укомплектованная дивизия. Во Франции и на пляжах Дюнкерка осталось английское вооружение и боеприпасы. Королевский Воздушный Флот в результате французской кампании потерял 959 самолётов (из общего числа 2591). В одной только битве, обеспечивающей дюнкерскую эвакуацию, было потеряно 100 самолётов. Казалось, что Англия была вооружена лишь энергией и решимостью Черчилля.

Однако для того, чтобы осуществить вторжение на Британские острова, германской армии нужно было форсировать Ла-Манш, что само по себе было трудной задачей при господстве на море британского флота. Кроме того, Германия испытывала недостаток плавсредств, чтобы перебросить на остров необходимое число войск, требуемых Браухичем.

Тогда было решено организовать около девяти дивизий, и две из них высадить десантом, поддержанным с воздуха. Целый час Гитлер находился в сомнении, считая переправу через канал очень трудным делом, и решил прибегнуть к десанту только тогда, когда будут исчерпаны все другие средства покончить с Англией.

1августа 1940 года Гитлер подписал директиву ОКВ №17 о ведении воздушной и морской войны против Англии: «С целью создания условий для окончательного разгрома Англии приказываю продолжать войну в воздухе и на море против английской метрополии в более острой форме, чем до настоящего времени... Приказываю начать военные действия на море и воздухе 5 августа».

 У англичан было 527 самолётов Хаукер-Ураган, 306 Супермарин-Спитфаер, 82 Бристоль-Бленхейм и 25 Болтон-Пол Дифаянт. Английские самолёты были менее уязвимы и лучше вооружены. Немецкие имели большую скорость, и потолок взлёта их был выше, но они медленнее набирали высоту, чем английские.

Германские лётчики были горды своими победами над многими европейскими странами. Они верили в коллективную мощь своих Военно-Воздушных Сил. Английские же пилоты были убеждены в своём личном превосходстве над каждым из немецких лётчиков. Кроме того, в рядах британских ВВС сражались и польские лётчики, горевшие желанием отомстить немцам за свою отчизну.

Но, несмотря на мужество английских и польских пилотов, очевидно, не удалось бы сломить превосходящую их силу Люфтваффе, если бы не радар и доскональная система противовоздушной обороны. 80 радиолокационных станций было расположено вдоль побережья. Они обнаруживали и оповещали о приближении врага на расстоянии 120 километров. В связи с этим английские лётчики получали приказ к взлёту, когда немецкие самолёты находились в их непосредственной досягаемости. Эта тактика позволяла не производить патрульных полётов (висения в воздухе), как это было в Польше и во Франции. К тому же, радары позволяли англичанам сосредотачивать в нужный момент на угрожаемом направлении превосходство в воздухе. Оказалось, что применение радиолокации в десять раз позволило повысить успешность самолётовылетов британских истребителей.

Сосредоточив три военно-воздушных  флота (2, 3, 5) общим числом в 2287 самолётов, немцы 8 августа атаковали морские конвои, порты и радиолокационные станции, а также аэродромы. В этой фазе битвы наиболее активными были Ю-87 – «Штуки», но они тоже понесли тяжёлые потери. Через несколько дней немцы вынуждены были вывести их из боёв первой линии.

Через неделю немцы поменяли тактику, и главный упор сделали на бомбёжку аэродромов. Начался труднейший период битвы для британской авиации. В некоторых налётах участвовало до 500 самолётов. Однако повреждённые аэродромы и радарные станции ремонтировались в ходе боёв и эксплуатировались всё время.

15-ого августа Люфтваффе в первый раз атаковала одновременно силами всех трёх авиационных флотов. Это был день самых тяжёлых воздушных боёв над Англией. В воздух было поднято около двух  тысяч немецких и 974 британских самолёта. Немецкое командование рассчитывало массированным налётом приковать все силы британской истребительной авиации к южным портам страны, в то время как их тяжёлые бомбардировщики беспрепятственно атаковали бы север английского побережья.

Однако командующий британской авиацией сэр Хью Даудинг с гениальной прозорливостью разгадал план немцев и ещё до начала боя оттянул семь эскадрилий на север страны, которые и встретили немецкие тяжёлые бомбардировщики «Хейнкель 111» в британском небе. В тот день английские пилоты, недовольные тем, что им не дали сразиться с немцами в разыгравшемся сражении на юге страны, были полностью вознаграждены, сбив 30 самолётов противника и не потеряв ни одного своего.

Это было самое крупное воздушное сражение Второй Мировой войны. В этот решающий день на расстоянии всего в пятьсот миль произошло пять воздушных боёв. На юге страны все 22 эскадрильи по два раза поднимались в воздух, а некоторые из них даже трижды в день. В тот день немцы потеряли 76 самолётов против 34 английских самолётов. Это была настоящая катастрофа для германских военно-воздушных сил. Пятый Люфтфлот, который пилотировал с аэродромов,  расположенных в Дании, понёс самые тяжёлые потери и вообще выбыл из боёв.

Труднейшими также для защитников острова были последние дни августа и начало сентября. Беспрерывные налёты начали приносить свои плоды. Погибло 103 пилота британской авиации. 128 было тяжело ранено. Впервые англичане потеряли в бою больше истребителей, чем немцы. В течение двух недель было подбито около 500 английских самолётов. 31 августа вообще был чёрным днём в истории Англии. Казалось, что британская авиация поставлена на колени. Но выдохлась и атакующая сторона.

Немецким пилотам начинало казаться, что им дано задание, превосходящее их возможности. Дело в том, что «Мессершмит-109», будучи основным прикрытием  от английского «Урагана» и «Спитфайра»,  мог пребывать над островом от 20 до 30 минут, а над главной целью атаки, которой с 6-ого сентября стал Лондон, время, которого у него оставалось охраны бомбардировщиков, едва превышало несколько минут. А в английском небе все чаще стали появляться самолёты типа «Спитфайр»,  выпуск  которых продолжал увеличиваться, и которые были для «Мессершмита-109Е» более грозным противником, чем «Ураганы». К тому же, в бой вступили пополнения, а среди них и польские лётчики, которые оказались для немцев опаснейшим противником. Так только 24 августа польский лётчик Антон Гловацкий подбил 5 самолётов противника. 31-ого августа принял участие в битве 303 дивизион, который, располагаясь на аэродроме в Нортхольде под Лондоном, оказался в самой гуще сражения. Боевые успехи польских лётчиков были впечатляющими. Только в боях 7, 11 и 15 сентября они подбили 46 немецких самолётов.

7-ого сентября свыше 300 бомбардировщиков под охраной 600 истребителей бомбардировали Лондон. Немцы, желая сломить сопротивление англичан во что бы то ни стало, совершили грубейшую ошибку, перенеся всю тяжесть атак с аэродромов на города, позволив тем самым британским пилотам пережить кризис.

15-ого сентября против надвигающейся волны немецких самолётов в течение 20-ти минут в воздух было поднято 300 «Ураганов» и «Спитфайров». Это был эффект отличной работы радиолокационных станций, который произвёл на немцев ошеломляющее впечатление. Их моральный дух был сломлен. С этого дня интенсивность ежедневных налётов пошла на убыль.

24-ого сентября после беседы с участником битвы над Англией лётчиком истребителя  А. Голландом Гитлер окончательно убедился в невозможности быстрой победы над Королевским Воздушным Флотом, и в том, что ему придется вести долгую и изнурительную войну с Великобританией. В этот день он принял окончательное решение нанести удар по России.

«Немецкий маршал фон Браухич в своих воспоминаниях упоминает, что Гитлер ни за что не решился бы начать войну на два фронта, если бы не был абсолютно уверен в том, что Красная армия не способна к долговременной и эффективной обороне (о её наступлении тут даже речи не было).  Памятуя уроки советско-финской кампании, Гитлер больше всего боялся суровой русской зимы, а не русского солдата. В этом была его главная ошибка. С другой стороны, «победа, которая оказалась хуже поражения», как охарактеризовал итоги советско-финской кампании британский премьер-министр Уинстон Черчилль, в немалой степени способствовала тому, что Англия и Америка ещё долго не принимали Красную армию всерьёз, не видели в ней действительно мощной силы, способной переломить ход войны».30

Однако, по мнению Виктора Суворова, Красная Армия в финскую войну показала себя с самой лучшей стороны. В то время на севере стояла необыкновенно суровая и снежная зима. Красной Армии тогда предстояло прорвать «Линию Маннергейма», которая тогда считалась неприступной: «Ни одна армия мира при минус 41 наступательных операций не вела»31

Но Красная Армия «Линию Маннергейма» прорвала: «С точки зрения чисто военной это была блистательная победа, равной которой во всей предшествующей истории нет ничего. Любая армия мира , если бы ей удалось такое совершить, записала бы такую победу золотыми буквами в свою историю».32

Согласно Виктору Суворову, Гитлер и его генералы жестоко ошиблись,  недооценив силу и мощь Красной Армии: «Красная Армия, - пишет он, - провела в Финляндии уникальную, беспримерную операцию. Красная Армия действовала так, как не действовал никто и никогда, а Гитлеру почему-то показалось, что Красная Армия действует плохо. Германские генералы видели перед собой чудо, но не понимали его значения. Германские генералы не сумели оценить того, что видели»33

И когда германские войска перешли советскую границу, Черчилль впервые с начала войны спокойно пошёл спать. Англия выстояла. Победа над фашистской Германией было лишь вопросом времени. Теперь Рузвельту предстояло разрешить другую проблему: как заставить Соединённые Штаты вступить в войну на стороне Великобритании. Вот поэтому ему нужно было, чтобы не Сталин первый ударил Гитлера, а Гитлер Сталина. Жертвой должен был быть Советский Союз, которого надобно было срочно спасать от немецко-фашистских орд. И события развивались так, как их предвидел и спланировал Рузвельт, обеспечив доминирующую роль Соединённых Штатов на мировой арене на последующие сто лет.

Готовился ли Сталин к войне с Германией? Конечно, готовился. Все сталинские пятилетки были направлены на подготовку к войне с Германией. Кто ещё мог угрожать стране Советов? Франция? Англия? У них с Союзом даже не было общей границы. Так, что Германия была главным соперником страны Советов, на пути свершения перманентной революции, и освобождения народов Европы от ига империализма. Так почему же товарищ Сталин позволил так провести себя и не ударил первым? Было ли неожиданным нападение фашистской Германии на Советский Союз? Ни в коем случае: «О стратегической внезапности нападения 22 июня 1941 года не может быть и речи. Ибо повадки немецкого командования нам были хорошо известны. Немецкие генералы издавна считали непременным условием успеха не только внезапность нападения, но и силу первых ударов. Они давно делали ставку на блицкриг... Более того, немцы открыто сосредотачивали свои дивизии на наших границах. Значит, тучи сгущались над нами давно, и молния готова ударить в любую минуту»34 

Именно тогда, как на то указывает германский историк М. Мессершмидт, война для Советского Союза была бы превентивной войной в подлинном смысле этого слова. В таком случае , чем же объяснить бездействие товарища Сталина? Неужели он так слепо доверял Гитлеру, что исключал возможность военного с ним столкновения? На этот вопрос адмирал Кузнецов даёт исчерпывающий ответ: «Для меня бесспорно одно: «И. В. Сталин не только не исключал возможности войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал весьма вероятной и даже, рано или поздно, неизбежной. Договор 1939 года он рассматривал лишь как отсрочку, но отсрочка оказалась значительно короче, чем он ожидал»35

Из выше изложенного можно сделать вывод, что Сталин Гитлеру не доверял, и готовился нанести удар первым по фашистской Германии. В связи с этим в советских штабах разрабатывались планы вторжения на территорию Германии.

«Непосредственной разработкой этих документов занимались заместители начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майоры А. М. Василевский (северное, северо-западное и западное направления) и А. Ф. Анисов (юго-западное и южное направления).36 

Разрабатывались эти документы под условным названием: «Соображения об основах стратегического развёртывания Воорженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940 – 1941гг». Тем не менее, некоторые авторы всё ещё стремятся доказать, что Сталин никаких агрессивных планов против Гитлера не вынашивал и никакого дня «М», начала боевых действий Красной Армии против фашистской Германии не существовало, и, что некий Виктор Суворов высосал его из пальца. Так некий Владимир Грызун, используя в своих целях план, разработанный генерал-майором Василевским, пишет, что, во-первых: «Наши наступательные действия предусматриваются, как превентивный удар по уже сосредоточившимся немецким войскам с тем, чтобы не дать им ударить самим. Что, Суворов, съел?» Во-вторых, «Последний перед войной вариант «Соображений» датирован 15 мая 1941 года. При этом на нём нет подписей начальника генерального штаба Г. К. Жукова и наркома обороны СССР С. К. Тимошенко, для росчерков которых в документах были приготовлены соответствующие места. Документ никем не подписан, что ставит под сомнение его принятие к действию».37

Совершенно верно, план генерал-майора Василевского не был принят к действию, а был принят план генерал-майора Анисова. Как об этом пишет Михаил Мельтюхов: «14 октября доработанный «южный» вариант плана был утверждён в качестве основного, но при этом было решено «иметь разработанным» и «северный» вариант. Разработку обоих вариантов на местах планировалось закончить к 1 мая 1941г.

Тем самым советские вооруженные силы получили действующий документ, на основе которого велось более детальное военное планирование».38

   Ну, что, Грызунчик, съел?

 Кроме того, отсутствие подписей на оперативных планах, разработанных Генштабом, ещё не означало, что они не были приняты к действию. Так Ю. А. Горьков, цитируемый в книге Мельтюхова, отмечает, что: «После 1938г, все оперативные планы, разработанные Генштабом, не имеют подписей наркома и начальника Генштаба, (кроме сентябрьского плана 1940г., подписанного Тимошенко и Мерецковым)». Далее Михаил Мельтюхов пишет, что: «Оформление документа от 15 мая 1941г. вовсе не является чем-то экстраординарным. Можно предположить, что уточнения утверждённого в октябре 1940г. плана стратегического развёртывания оформлялись в рабочем порядке. Сомнения в том, что Сталин был знаком с этим планом основываются, вероятно, на том факте, что на нём отсутствует какая-либо его резолюция. Но сведения, сообщаемые А. М. Василевским о порядке рассмотрения подобных документов советским руководством, подтверждают, что указания Сталин давал устно».39 

Во-вторых, указание Владимира Грызуна на то, что план предусматривал нанести только: «Концентрический удар на окружение немецкой группы армий «Центр», сосредоточившейся в Польше и Восточной Пруссии для похода на Москву, а вовсе не прорыв  и марш-бросок быстроходных танков в пробитую дыру на Берлин»40 не выдерживает никакой критики. Каким надобно быть наивным человеком, или просто идиотом, чтобы, зная немцев, уверовать в то, что, потерпев поражение в Польше и Восточной Пруссии, они не попытаются восстановить свои танки,  и не контратаковать противника, прорываясь прямо к Москве. Возможно, на первом этапе этот план и предусматривал разгром противника в прифронтовой полосе, но в целом он должен был предусматривать тотальный разгром немецко-фашистских войск.

И, тем не менее, несмотря на всю имеющуюся в его распоряжении информацию о том, что германская армия готова перейти советскую границу, Сталин ничего не сделал, чтобы предотвратить тактическую внезапность немецкого наступления. Это случилось потому, что Сталин не думал, что Гитлер решится на самоубийство. Ведь оставалось каких-то там два – три месяца хорошей летней погоды, а за ними шла холодная, дождливая осень, суровая русская зима, а германская армия была лишена зимнего обмундирования, пригодных для зимы смазочных веществ, для машин и многого другого. Он думал, что у него ещё есть время, чтобы ударить первым. Однако Сталин колебался, когда назначить этот день «М» - день удара по врагу. Согласно Виктору Суворову: «Срок начала советской операции «Гроза» был назначен на 6 июля 1941 года».41

 Михаил Мельтюхов относит начало боевых действий на 15 июля. Согласно его исследованию: «И Германия, и СССР, тщательно готовились к войне, и с начала 1941г. этот процесс вступил в заключительную стадию, что делало начало советско-германской войны неизбежным именно в 1941г., кто бы ни был её инициатором. Первоначально вермахт готовил вторжение на 16мая, а Красная Армия – на 12 июня 1941г. Затем Берлин отложил нападение, перенёс его на 22 июня, месяц спустя то же сделала и Москва, определив новый ориентировочный срок – 15 июля 1941г. Как ныне известно, обе стороны в своих расчётах исходили из того, что война начнётся по их собственной инициативе. К сожалению, то, что известно сегодня, было тайной в 1941г., и советское руководство допустило роковой просчёт».42

И все потуги тех, кто пытается доказать, что Советский Союз не собирался начинать военные действия против фашистской Германии в июле 1941-ого года,  оказались тщетными. Потому что никто ещё не ответил на вопрос. Были ли сконцентрированы гигантские силы на границе с Германией или нет? А если были, то для какой цели их вывели из укреплённых районов и подставили совершенно незащищённых под удар врага? Резалась ли колючая проволока на границе, чтобы дать дорогу армаде советских танков или нет? Заготовлялись ли на пограничных складах горы сапог или нет, и когда были отпечатаны плакаты с лозунгом «Родина мать зовёт», и многое, многое другое.

Указывают на отсутствие документации, приказов и распоряжений по этому вопросу, зафиксированных в регистрационном порядке. Какая чушь! Так это надобно быть или последним олухом, или рафинированным подлецом, чтобы на основании этого утверждать, что если не было найдено письменных свидетельств, подписанных Сталиным о подготовке к нападению на фашистскую Германию, то, следовательно, не было и намерения её атаковать. Как будто нормальному человеку не ясно, что в преступных группировках, как и в преступных правительствах при тоталитарном  режиме, как в Германии, так и в Советской России, по многим щекотливым вопросам документации не велось, а отдавались устные приказания, от которых в случае надобности всегда можно было отказаться.

Нет документации на шесть миллионов евреев, сожжённых в газовых камерах. Так что не было тотального уничтожения евреев, как некоторые подонки пытаются доказать? Значит, не сжигали и таборы цыган? Тоже ведь документации на это не велось.

Спекулируют на том, что Советская Россия к войне была не готова, и поэтому, дескать, она нападать на Германию не собиралась. А когда Россия готова была к войне? Всю свою историю она готовилась к войне и никогда к войне не была готова: не в 1812-ом году, не в 1854-ом, не в 1905-ом, и не в 1914-ом году она к войне не была готова.

А что делала эта преступная партия и правительство в годы индустриализации и коллективизации страны, если не готовились к войне? Вся страна голодала, а армию вооружили современнейшим оружием: лучшей артиллерией в мире, лучшими танками. Накопили горы всякого современного вооружения и боеприпасов.

   С другой стороны, разве войны начинаются только тогда, когда страны готовы к войне?

А что Германия была готова к войне? Нацисты пришли к власти только в 1933-ем году. Могли ли они за шесть лет правления полностью модернизировать свою армию?

А что Англия и Франция, верные союзному договору с Польшей, объявившие войну Германии, были готовы к войне?

Не готовность Германии к войне, а превосходство её истребительной авиации и  оперативного искусства Германского Генерального Штаба поставило Францию на колени.

Кроме Советской России, никто тогда не был готов к войне, а тем более, Соединённые Штаты. И в тот момент, когда Гитлер понял, что Сталин готов нанести ему удар в спину, он ударил первым. У него не было даже времени на подготовку. Если бы он опоздал на две недели, то по версии Виктора Суворова, не немецкие танки катились бы к Москве, а советские к Берлину.

И он не мог не ударить, потому что Англия никак не хотела заключать с ним мир, а до вступления в войну Соединённых Штатов, во что бы то ни стало, надобно было выиграть время и обеспечить себе безопасный тыл и энергетические ресурсы Восточной Европы.

Теперь он понял, что пакт о ненападении с Москвой это фикция. Это его крупнейший просчёт, что более крупный и коварный жулик, чем он, обдурил его. И нет у него безопасного тыла перед лицом неминуемой расплаты. И армады российских танков уже разогревают свои моторы, чтобы рвануться вперёд на Берлин и Бухарест. И в этой ситуации он решил отбросить русских за Волгу, занять глухую оборону на востоке и отразить врага номер один на западе. Соединённые Штаты Америки, а не Россия были его главным врагом.

Впоследствии, уже в бункере, он говорил: «С чисто военной точки зрения нам бы следовало начать войну раньше. Я должен был захватить инициативу ещё в 1938 году, а не разрешить втянуть себя в войну в 1939 году; ибо война была в любом случае неизбежна».43

Очевидно, Гитлер пришёл к такому заключению исходя из того, что в 1938 году Германия ещё не имела общей границы с СССР, и могла, не опасаясь за свой тыл, успешно вести бои на Западе.

Однако и в этом случае вряд ли события развивались бы в угодном Гитлеру направлении. Во-первых, был бы упущен момент внезапного удара по Красной Армии, которая занимала бы свои заранее оборудованные укрепления. Во-вторых, оказавшись в трудном положении, Англия и Франция убедили бы Польшу пропустить Красную Армию через свою границу, чтобы она вошла в соприкосновение с немецкой армией. В-третьих, военные действия бы начались непосредственно на германской территории.

Некоторые авторы статей  пытаются объяснить неготовность страны отразить агрессию фашистской Германии тем, что Сталин был введен в заблуждение своими агентами, которые указывали на 15 мая, как на дату нападения Германии на Советский Союз. Но нападения, как известно, не последовало, поэтому и вторую дату 22 июня он, вполне обоснованно, принял как очередную провокацию. Однако такое объяснение существа этого вопроса не соответствует действительности.

Дело в том, что Сталин исходя из своих абстрактных размышлений о том, что Германия, связанная войной на Западе, к войне с Советской Россией не готова и поэтому войны с ней не начнёт, и поэтому охотно верил, подтверждающей его мнение, дезинформации и не верил правдивой информации своих агентов. Начальник Разведуправления генерал-лейтенант Голиков, зная мнение Сталина по этому вопросу, снабжал его этой дезинформацией и, по возможности, скрывал от него истинное положение вещей.

Об этом свидетельствует и докладная записка Берии Сталину от 21 июня 1941 года. Эта записка была написана в связи с тем, что молодой подполковник В. Новобранец, возглавляющий информационный отдел Разведуправления Красной Армии, думая  что его информация об истинном положении дел на границе по какой-то причине не доходит до высшего начальства, на свой страх и риск издал знаменитую сводку №8, которая также легла на стол Сталину и Берии. В связи с этим Берия писал: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников: «Подпись: Л. Берия, 21 июня 1941 года». И ещё – из докладной записки Берии Сталину 21 июня 1941 года: «Начальник Разведуправления где ещё недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Ф. И. Голиков жалуется на .... своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе.

Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твёрдо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941г. Гитлер на нас не нападёт!».44

В то же время, Сталин готовился ударить по фашистской Германии тогда, когда он завязнет в длительной, изнурительной войне на Западе. Сталин не ожидал столь быстрого падения Парижа. Вот и пришлось ему глотать таблетки от сердечного приступа. Теперь приходилось ждать, когда Гитлер завязнет в боях за Англию. Согласно И. Буничу, Сталин решил нанести удар в спину Гитлеру на третий день после высадки германских войск, в Британии. Вот эти гипотетические даты  6 июля, по В. Суворову, или 15 июля, по М. Мельтюхову, и были, тем загадочным днём Х+ 3, когда, по предположению Сталина, Гитлер произведёт высадку своих войск в Англии, и его можно будет атаковать.

Однако германские военно-воздушные силы потерпели сокрушительное поражение в британском небе, и, следовательно, никакой высадки германских войск на остров не будет. И не будет этого таинственного дня Х+3. И Сталин ни за что в ближайшее время Гитлера не атакует, потому что он будет до бесконечности ждать своего мифического дня Х+3. И об этом прекрасно знали и Рузвельт, и Черчилль, что высадки не будет, и Сталину в ближайшем будущем не представится возможность ударить Гитлера в спину. И они знали, что Гитлер обязательно атакует Сталина первым, и предупреждали Сталина об этом, но Сталин их не слушал.

И когда 22 июня 1941-ого года Германия напала на Советский Союз, то вопрос о том, была ли эта война превентивной для Германии и, следовательно, захватнической и несправедливой со стороны Советского Союза, для нас евреев, этот вопрос в такой интерпретации совершенно не стоял. Для нас борьба за своё выживание началась с выступления Гитлера в Рейхстаге 1 января 1933 года, когда он в своей речи призвал к уничтожению всего европейского еврейства. С этого момента для нас, евреев, это была Отечественная, освободительная война против германского фашизма, ибо более тысячи лет беспрерывного проживания евреев в странах Европы дают им право называть каждую из этих стран своим отечеством. Поэтому для всех тех, кто плечом к плечу сражался с евреями против германского нацизма, это была Отечественная, освободительная война, независимо от того, кто произвёл первый выстрел.

Однако, сейчас весь этот ожесточённый спор историков о том, что бы произошло, если бы Сталин ударил первым, теряет всякий смысл, потому что он всё равно потерпел бы поражение. Вопрос может заключаться только в том, насколько менее пагубно это могло отразиться на боеспособности Красной Армии, чем происшедшая катастрофа. Согласно Владимиру Грызуну, отставание советской истребительной авиации от немецкой предопределило поражения Красной Армии в начале войны: «В результате советские истребители не смогли оказать противодействие самолётам противника, которые совершенно безнаказанно атаковали советские танковые колонны, нанося им очень большой ущерб. Мехкорпуса оставались без воздушного прикрытия, и в первые дни войны основные боевые потери танков происходили не в столкновении с немецкими войсками, а от действий авиации противника. Отставание тактико-технических характеристик советских истребителей от немецких не позволило им осуществлять перехват немецких бомбардировщиков, что самым губительным образом повлияло на боеспособность бронетанковых соединений РККА. В этом советским истребителям не помогло даже их численное превосходство»45

 Отсюда можно сделать вывод, что исход Второй Мировой войны решала истребительная авиация. Так было на полях сражений во Франции. Немецкий истребитель оказался лучше французского, и Франция была поставлена на колени. В то же время, британский «Спитфайер» по своим техническим данным обошёл «Мессершмитт», и Германия потерпела поражение в воздушном бою над Англией.

Что же касается советских истребителей, то они не могли равняться с более маневренными немецкими истребителями «Мессершмитт» и «Хейнкель», что и явилось одной из главных причин поражения  Красной Армии в первые годы войны. Только после того, как вступили в строй новейшие истребители «ЛА – 7», созданные Семёном Айзиковичем Лавочкиным и вооружённые пушкой, созданной конструктором Александром Эммануиловичем Нудельманом, наступил перелом на полях Великой Отечественной войны, и немцы побежали вспять.

Если упростить до минимума весь ход Великой Отечественной войны, то мы увидим, что исход этой войны решили всего два человека: Вилли Мессершмитт и Семён Лавочкин. Голиаф против Давида. Немец против еврея. Еврейский ум оказался продуктивнее немецкого, и Германия потерпела поражение.

Но, конечно, не только эта, упрощённая до гротеска картина, была причиной отступления Красной Армии в первые годы войны. Немаловажным фактом было и то, что её Верховный Главнокомандующий недоучившийся попик Джугашвили, так называемый «генералиссимус» Сталин совершенно не разбирался в военном деле. Не многим лучше было и его ближайшее окружение. В любом демократическом государстве такой политический деятель, который бы поставил свою страну на грань поражения, должен был бы уйти в отставку, но только не в России, где демократией никогда и не пахло.

При бездарном «генералиссимусе» Сталине, советские люди имели на 22 июня 1941 года Наркомом Обороны С. К. Тимошенко. Нарком Обороны маршал Тимошенко вообще не имел никакого образования. Он родился в семье молдавского крестьянина в селе Фурманка Измаильского уезда Бессарабской губернии. В 1915 году призван был в армию рядовым. Революцию закончил командиром 4-й кав. Дивизией Первой Конной армии.

В его биографии говорится, что он в 1922-ом году окончил Высшие Академические курсы, а в 1930 году курсы командиров при Военно-политической Академии. Но как может окончить такие курсы человек без всякой общеобразовательной школьной подготовки? Это уму непостижимо!

Оказывается, может, потому что эти курсы никаких знаний не давали и никаких знаний от своих курсантов не требовали, а были созданы для повышения авторитета назначаемому на более высокие должности безграмотному комсоставу.

Вот что пишет об этих курсах один из преподавателей этого академического курса. «Назначения были у всех на уме. Питомцы генеральского инкубатора мечтали о том времени, когда они избавятся от КУВС. На своё пребывание в Москве они смотрели, как на неизбежное, но к счастью, кратковременное зло, которое кончится в тот день, когда им вручат приказ о назначении на командный пост. Они твёрдо усвоили две истины:

1)   Научиться они всё равно ничему не научатся.

2)   Независимо от успехов в учении, им предоставят крупные военные посты.

В конце курса были экзамены, но, в общем, совершенно ненужные, так как назначения давались вне зависимости от их исхода».46

Но даже по вопросам стратегии и тактики стажёры демонстрировали своё полное невежество.

«Так генерал Апанасенко не мог ответить на вопрос Евсеева о сражении на Марне.

-      Да знаете ли вы где находится Марна? – настаивал Евсеев и этой своей настойчивостью вывел из себя Апанасенко, имеющего значительно более высокий военный ранг, чем Евсеев.

-            Я-то знаю, где Марна, а вот знаете ли вы где находится Калаус? – ответил вопросом на вопрос Апанасенко.

(Калаус – это крошечная горная речушка, не отмеченная даже на картах).

-      Зачем мне знать, где находится Калаус?! – раздраженно сказал Евсеев. – Нам надо знать, где происходили великие сражения.

-      Так вот, как раз на Калаусе и было великое сражение, - не сдавался Апанасенко. – Я там кавалерию генерала Покровского в 1918 году разбил.

      Так и не получив от Апанасенко ответа о битве на Марне, отпустили его от экзаменационного стола».47

В январе 1941 года И. Р. Апанасенко был назначен командующим Дальневосточным фронтом. Из-за удалённости этого фронта от театра военных дейсмтвий, трудно сказать был ли генерал Апанасенко достойной заменой маршалу Блюхеру. Как стратег он себя проявить не успел. Будучи назначен с июня 1943 года заместителем командующего Воронежского фронта, был смертельно ранен в боях под Белгородом.

Что же касается Тимошенко, то он, делая к тому времени кое-какие успехи в самообразовании, как некоторые пишут о нём, выдвинул идею прямого, «лобового» удара, как основного начала методики войны. Этот метод предусматривает наступление пехоты вслед за огневым валом артиллерийского огня, причём во время наступления она несёт огромные потери, как от своего, так и от огня противника.

Однако ничего нового не было в тактике Тимошенко. Он всегда так воевал ещё со времён гражданской войны. Вот наглядный эпизод, характеризующий стратегическую тактику Тимошенко.

У села Скала 6-я кавдивизия, понеся тяжёлые потери, прорвала польский фронт. На вопрос Будённого: «Почему вы атакуете противника в лоб, а не пытаетесь охватить его фланги?» Тимошенко ответил: «Так, где же у него фланги, товарищ командарм? У белополяков сплошная линия обороны, и, куда ни ударь, обязательно в этот самый лоб попадёшь».48

Такие понятия, что даже в сплошной обороне противника имеются слабые места и,  прежде всего, бить надо туда, чтобы затем выйти во фланг и тыл противника ему были незнакомы. Кроме того «... была в нём одна неприятная особенность. Он не говорил, а изрекал истины. Давно замечено, что люди ограниченного кругозора очень охотно впадают в пророческий тон. Даже простейшая истина в их изложении звучит заповедью – с таким апломбом они изрекают. Происходит это, вероятно, от того, что люди недоразвитые или развитые односторонне чужды сомнений. Они путают знание, которое всегда сопровождается сомнением, с верой, сомнений не терпящей. Вот к таким людям принадлежал Тимошенко.»49     

   Так что, вместо Тухачевского – образованного русского офицера из дворян, во главе армии был                                     поставлен безграмотный молдавский крестьянин, бывший рядовой – пулемётчик царской армии.  А, готовя вероломное нападение на фашистскую Германию, Сталин и решил использовать тактику фронтального наступления Тимошенко.

Эта доктрина была выдвинута в противовес доктрине Ворошилова, которая признавала манёвр источником всех побед. «Взаимодействие войск, боеснабжение, подготовка личного состава – всё это происходило под знаком маневренной войны. Теория «дробления» сил противника манёвром своих войск находила отражение в военной литературе, её придерживались штабы. Казалось, что «ворошиловская» доктрина так и останется господствующей».

Конечно, никакой «доктрины Ворошилова» в действительности не существовало. Это была доктрина Тухачевского, которую он в свою очередь позаимствовал в трудах высокообразованных стратегов военного дела таких как: Свечин, Триандоллофилов, Иссерсон и других.

Климент Ефремович Ворошилов был полным ничтожеством в военном деле. Он окончил всего два класса Начальной школы и после этого нигде не учился. Судьба профессионального революционера Клима Ворошилова решалась на станции Родакова под Луганском, куда собрались начальники отрядов Красной гвардии.

«Шёл вопрос: кому командовать всеми красногвардейскими отрядами против наступающих немцев.

-Клим! – ревело собрание. – Командуй! Бери, Клим!                                                                        

- Да какой я военный! – крыл любитель крепкого слова Ворошилов. – Надо военного товарища!  

Но собрание партизанов ревело своё. Тут большинство рабочих –луганские, они крутого и горячего «Володьку» знали с десяток лет, верили. И когда друг-приятель, авантюрный прапорщик Руднев заявил:

- Не валяй дурака, Клим! Не дрейфь! Командуй, а я у тебя буду начальником штаба! – Ворошилов крутнул крепкой головой, махнул рукой:

 - Ладно! Была не была! Беру командование! Черта там смотреть, буду, так сказать, вашим «красным генералом».50

- Потом Клима здорово побили под Царицыным, после чего его перебросили на комиссарскую должность. Однако после убийства Фрунзе, Сталин сделал из него Наркома Обороны и дал звание маршала Советского Союза. Так что никаких мыслей по поводу стратегии и тактики в современной войне у Ворошилова никогда не было, и быть не могло.    Начальником Генерального Штаба на начало войны с Германией эта «блестящая» троица имела генерала Жукова. Этот обрусевший грек окончил четыре класса приходской школы. В 1915 году он был призван в армию. Служил в кавалерии рядовым. Революцию встретил, будучи уже унтер-офицером. Сведениям же о том, что он до войны окончил Вечерние Общеобразовательные курсы доверять нельзя, потому что в российскую армию людей имеющих Среднее образование рядовыми не брали.

В боях на Халхин-Голе в августе 1939 года он командовал Первой армейской группой и по его вине вверенные ему части едва не потерпели полное поражение, если бы дело своевременно не вмешался Командарм Штерн и не спас положение. И, тем не менее, именно Жуков впоследствии был назначен начальником Генерального штаба Красной Армии, в то время как первоначально на эту должность намечали назначить Командарма Штерна.

Дело, очевидно, в том, что между Сталиным и Штерном наметились серьёзные разногласия по тактико-стратегическим вопросам, и Сталин предпочёл лучше иметь дело с покорным его воле Жуковым, чем со строптивым Штерном.

Согласно подполковнику Новобранцу, Штерн, после боёв на Халхин-Голе, предложил создать на Дальневосточной границе дополнительно несколько фронтовых управлений, свыше десяти полевых армий из нескольких десятков дивизий каждая и несколько механизированных корпусов.

«Утверждение этого, казалось бы, необходимого плана на Политбюро проходило в крупных и жарких схватках главным образом со Сталиным и Ворошиловым. Они были основными противниками плана Штерна. Командарм с этих совещаний приезжал очень возбуждённый и по-армейски круто и крепко выражал свои чувства. Всё же он, в конце концов, добился своего: Политбюро утвердило план, и все войска к концу 1940 года были развёрнуты.

Оценивая этот факт сейчас, можно сказать, что ещё зимой 1939 – 40 года были заложены основы нашей декабрьской победы под Москвой в 1941 году. Заслуга в этом принадлежит командарму Штерну, а также бывшему начальнику Оргмоботдела фронта полковнику Ломову, ныне генерал-полковнику, непосредственно разработавшему план. Штерн же при «неизвестных обстоятельствах» исчез.

Трудно себе представить, чем бы закончилось сражение под Москвой, если бы туда не были переброшены готовые к бою дивизии с Дальнего Востока».51

Таким образом, для того чтобы И. Р. Апанасенко смог дальневосточные дивизии своевременно перебросить под Москву осенью-зимой 1941 года, надобно было чтобы Г. М. Штерн за год до своей гибели сумел их там создать.

В то же время советская разведка тщательно изучила всё то новое, что германская армия применила в тактике ведения совремённого боя на полях Франции и направили доклад начальнику Генштаба. Они надеялись, что в правительстве и наркомате обороны сидят умные люди и примут все меры, чтобы с Красной Армией не случилось того, что произошло с французской армией.

В. Новобранец пишет: «Все свои предложения и надежды мы изложили в докладе. Ответ получили такой, что о нем стыдно писать. На нашем докладе стояла резолюция Жукова: «Мне это не нужно. Сообщите, сколько израсходовано заправок горючего на одну колёсную машину». Офицеры информотдела пожимали плечами и молча смотрели друг на друга и на меня. Я тоже молчал».52  

Нет ничего удивительного в том, что когда Гитлер напал на Советскую Россию, то армия, руководимая такими «полководцами» как Сталин и Жуков, дрогнула и побежала. Будучи сами полнейшими бездарностями, они и на ответственные посты подбирали подобных себе людей. Так в первые дни войны Западным фронтом командовал человек, не имеющий даже Среднего образования, бывший рядовой царской армии Дмитрий Григорьевич Павлов. Когда немцы на флангах прорвали фронт, то он растерялся и не проявил должной инициативы, чтобы контратаковать немецкие танковые колонны и организовать жёсткую оборону на местах. В результате западная группировка советских войск попала в окружение. Вся Белоруссия была потеряна. Шестьсот тысяч солдат и офицеров оказалась в плену.

Можно ли себе представить, что более полумиллионная армия, не оказав существенного сопротивления, сложила оружие?! Немцы под Сталинградом, в суровых зимних условиях, замерзая в снегу и в развалинах города, в течение более двух месяцев находясь в окружении, сдерживали мощь трёх российских фронтов. И когда они капитулировали, только 91 тысяча из них попала в плен, в то время как 100 тысяч было убито или умерло от болезней.

Так что мог генерал Павлов в лесах Белоруссии, будучи в окружении, организовать оборону и, угрожая тылам немецких армий, сдерживать их натиск на Москву, или нет?

В маневренной войне окружение и отступление вполне естественная вещь. Немцев окружали и под Демянском, но они не спешили сдаваться и прорывали кольцо окружения, а русские не могли, потому что во главе фронтов и армий стояли профессионально не подготовленные люди.

Возможно, В. Суворов и прав, когда утверждает, что уничтоженные Сталиным командиры Красной Армии не были ни гениями, ни талантливыми полководцами, но он глубоко ошибается, когда утверждает, что этой чисткой Сталин не нанёс никакого вреда красной Армии, а, очистив её от неучей и бездарностей, укрепил и сделал её более боеспособной. Как раз наоборот, потому что он отнюдь не уничтожал офицерский состав по их деловым качествам и некомпетентности занимаемой ими должности, а уничтожал их по политическим соображениям.

Вот что говорил генерал Рыбалко накануне войны: «Чёрт знает, что у нас происходит! Самые лучшие командиры армии уничтожены, самых лучших членов партии сажают. Армия, можно это считать как факт, обезглавлена, не боеспособна. На Халхин-Голе и в Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди – командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта. Чтобы далеко не ходить, вот тебе пример: командующий Шестой армией генерал Музыченко. Я знаю его по гражданской войне. Хороший боевой командир эскадрона, но полком командовать не может. А ему доверили современную армию! И в то же время сотни образованных офицеров, окончивших Академию, сидят в штабах на второстепенных должностях. Держат их в чёрном теле. Почему спрашивается? Будто нарочно все делается так, чтобы проиграть будущую войну».

Когда мы говорим о том, что Сталин уничтожил перед войной весь цвет комсостава Красной Армии, что и обусловило катастрофическое поражение Красной Армии в начале войны, то мы отнюдь не имеем в виду командармов типа а ля Фриновский, которых Сталин возвышал на время в чинах, чтобы усыпить их бдительность и потом расстрелять. И мы не говорим о гениальных способностях Штерна, который семь лет ходил у Ворошилова в холуях.  Однако, получив самостоятельное назначение на Дальний Восток, он сыграл всё же более конструктивную роль в деле обороны страны, чем маршал Жуков и, косвенно ещё раз, уже из могилы, спас,  созданными им в своё время дальневосточными дивизиями, Жукова от полного поражения под Москвой.

Когда мы говорим о том, что сталинские чистки нанесли огромный ущерб  обороноспособности  страны, то мы имеем в виду совокупность всех погибших командиров Красной Армии в 30-е – 40-е годы, таких как: Свечин, Егорьев, Трианоллофилов, Иссерсон и много других. Кроме того, мы имеем в виду и то, что были сменены все командующие округов, 90% их заместителей, начальников родов войск и служб, 80% руководящего состава корпусного и дивизионного звеньев, 91% командиров полков и их заместителей. Массовые репрессии привели к значительным перемещениям командного состава на несколько ступеней вверх. Были случаи, когда командиры батальонов назначались командирами дивизий и даже корпусов, а командиры взводов – командирами полков.

«В эти тревожные дни, - пишет А. В. Горбатов, - я много думал о том, как же это случилось, что мы оказались на Волге, можно ли объяснить это только тем, что нападение противника было внезапным? Нет, дело не только в этом, думал я и всё больше и больше склонялся к тому, что одной из основных причин наших неудач на фронте является недостаток квалифицированных  кадров командного состава: сколько опытнейших командиров дивизий сидит на Колыме, в то время как на фронте подчас приходится доверять командование частями и соединениями людям хотя и честным, и преданным, и способным умереть за нашу родину, но не умеющим воевать. Части несут потери, получают пополнение, состоящее из людей, давно уволенных из армии в запас. Одни из них забыли военное дело, другие приходят в части, даже не ознакомившись с новым вооружением и техникой. В округах их не учат самому необходимому. Всё это усугубляется неумелым подбором людей».53

Должно было пройти время, и это стоило большой крови, пока на руководящие должности выдвинулись люди способные руководить войсками в условиях современной войны, а в начале войны положение было отчаянное.

Но в эти тревожные дни, когда фронт бежал, и администрация была в панике, именно евреи спасли положение и организовали сопротивление врагу. Это под командованием еврея Фомина более месяца держалась Брестская крепость. Впервые немецкие полчища были остановлены на подступах к Москве Первой мотострелковой дивизией 20-й армии под командованием полковника Крейзера. Тень Штерна витала над заснеженными полями сражений под Москвой. Генерал-еврей Доватор вёл в бой кавалерийские части в полях подмосковья. Маршал Малиновский, караим-еврей из Одессы, остановил танковую армаду Манштейна, спешившую на выручку окружённой под Сталинградом Шестой армии. И символично то, что именно еврею, полковнику Виннику сдался немецкий фельдмаршал Паулюс. Еврей Антонов сменил в феврале 1945 года Василевского на посту начальника Генерального штаба. Сотни других евреев были награждены орденами и медалями за героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны. Короче, в первые годы войны евреи получили столько званий Героя Советского Союза, что впоследствии, когда они стали подвергаться дискриминации, ничто уже не могло изменить счёт, и они вышли на первое место в процентном отношении по числу награждённых званием Героя Советского Союза. С каким трудом евреям выдавались, заслуженные ими награды, свидетельствует тот факт, что требовалось, чтобы два маршала: Рокоссовский и Жуков хлопотали о присвоении звания Героя Советского Союза сержанту Дыскину.

Ещё более чем на полях сражений, важна их роль в организации оборонной промышленности страны. Как только началась война,  из заключения выпускают Бориса Львовича Ванникова и поручают ему наладить выпуск боеприпасов. Наркомом танковой промышленности назначается еврей-одессит Исаак Моисеевич Зальцман. Враг захватил Мариуполь, в котором находился единственный завод, выпускавший броню для танков. Казалось, это всё – Россия поставлена на колени. Но еврей Вайсберг Леонид Эммануилович на Кузнецком металлургическом комбинате наладил выпуск особо прочной стали для танков. Ему единственному из гражданских было присвоено звание Героя Советского Союза за заслуги в развитии Отечественной индустрии в годы войны. Евреи дали стране и немало авиаконструкторов таких как: Лавочкин, Яковлев и Гуревич. Немало их было и в ракетном деле. Кстати, еврей конструктор, давший России знаменитую «Катюшу» погиб в лагере, а его «Катюша» громила немцев на полях войны.

Всё это вместе взятое приводило к тому, что Гитлер говорил, что Сталина везде окружают евреи, и он не верил в обещание Сталина покончить с евреями. И поэтому ему казалось, что не русские и украинские, американские и английские парни сражаются с немцами, а он ведёт войну против евреев. Когда 600 тысячная группировка российских войск в Белоруссии сдалась на милость победителей, евреи возглавили движение сопротивления нацистам. Хозяйкой брянских лесов в то время называли молодую женщину Рэйчел Тительбаум, возглавившую еврейский партизанский отряд. Много еврейских партизанских отрядов было на всей территории оккупированной нацистами. И уже 6 марта 1942 года Геббельс отмечает в своём дневнике: «Опасность партизанского движения нарастает с недели на неделю. Партизаны контролируют в оккупированной России большую территорию и создают режим террора. Набирает силу национально-освободительное движение. Это относится как к Прибалтике, так и к Украине. Везде евреи вдохновляют народы на борьбу с нами и ставят нас в невыгодное положение... Их нужно уничтожить, иначе они уничтожат нас».

16 марта он опять, касаясь этого вопроса, пишет: «Активность партизан в последние недели заметно возросла. Они ведут хорошо организованную партизанскую войну... в первых рядах этого движения идут политкомиссары и, особенно, евреи».54

Но самой яркой неувядаемой страницей этой борьбы является героическая борьба узников Варшавского гетто.

«История человечества знает множество битв за свободу, но редко когда эта борьба за свободу разыгрывалась в таких трагичных условиях, как восстание, которое грянуло 19 апреля 1943 года в варшавском гетто. Ни одна освободительная борьба в истории человечества не несла в себе зародыш неизбежного поражения.  Но ни в одной из них не отпечаталось пятно такого глубокого трагизма как в последнем порыве бойцов варшавского гетто без шанса на победу, под лозунгом: «Если погибнуть, то пасть с честью в борьбе».55

И враги наши были поражены и напуганы стойкостью и мужеством, проявленным еврейскими бойцами в борьбе за честь и достоинство своего народа. Геббельс писал в то время, что борьба в восставшем гетто: «показывает то, что можно ожидать от евреев, когда в их руки попадает оружие».56

 Благодаря мужеству, стойкости и организаторским способностям евреев Россия выстояла в первые годы войны. Вступление в войну США существенно изменило соотношение сил. Россия перестала быть для Германии врагом номер один. Теперь для Германии Россия стала второстепенным участком фронта. Судьба Германии решалась теперь на Западе, а на Востоке Гитлер решил перейти к обороне. В этом случае разгром под Сталинградом для него ничего не менял. У него всё равно уже не было сил продолжать наступление. Это же понимало и немецкое высшее командование армии. Однако разногласия между ним и фельдмаршалом Манштейном заключалось в том, что Гитлер, имея опыт боёв на западном фронте в Первую Мировою войну в чине ефрейтора, стоял за позиционную войну, за то чтобы удерживать каждый клочок земли до последнего солдата, в то время как Манштейн был сторонником активной, маневренной обороны, и, когда российские войска, с трудом преодолевая сопротивление немцев, вышли на линию Курск – Орёл, Манштейн готовился нанести удар во фланг и тыл российским войскам, чтобы опять отбросить их подальше к Волге.

Кстати, покойный Маршал Шапошников в своё время указывал на то, что нет надобности добивать окружённых под Сталинградом немцев и терять жизни российских солдат, а надобно идти вперёд к Днепру, пока эта местность почти совершенно не занята врагом. А немцы под Сталинградом, лишённые продовольствия, боеприпасов и горючего, так или иначе, вынуждены будут сдаться. Если бы Сталин послушался Б. М. Шапошникова, то первое мая 1943-его года российские войска  встречали бы уже в Киеве, но Сталин боялся оставлять, окружённых немцев у себя в тылу и требовал ликвидировать Сталинградскую группировку врага, прежде чем идти вперёд. Но пока русские добивали Сталинградскую группировку, немцы успели занять оборону на подступах к Донбассу и Днепру.

Рельеф Донбасса равнинный. Немцы, укрепив шахты, создали непробиваемую линию обороны. Но русские людей не жалели. Их гнали буквально насмерть. У немцев перегревались пулемёты, не было воды, кончались боеприпасы, и они вынуждены были отходить. Вот с таким трудом русские к лету 1943 года вышли на линию Курск –Орёл, и здесь Манштейн решил нанести контрудар.

После долгих колебаний российским командованием было решено создать на Курско-Орловском направлении глубоко эшелонированную оборону и принять первый удар на себя, измотать вражеские части в обороне, а затем перейти в наступление.

4 июля началось знаменитое сражение на Курско-Орловской дуге. На Северном и Центральном участке фронта немцы продвинулись до 10 км., но прорвать тактическую оборону российских войск так и не смогли и вынуждены были перейти к обороне.

Однако на Южном-Воронежском участке фронта немцам под командованием генерал-фельдмаршала Манштейна удалось прорвать последнюю линию российской обороны и выйти на оперативный простор.

На левом фланге второму танковому корпусу СС обер-группенфюрера Гауссера также удалось выйти на оперативный простор. Он атаковал Прохоровку и форсировал реку Псел. В то время как 48-й танковый корпус достиг Прохоровки и подошёл к долине Псела западнее Обояни.

«В Прохоровском сражении 2 тк. СС Пауля Гауссера, имея вчетверо меньше танков, чем противостоявшая ему 5-я гвардейская танковая армия П. А. Ротмистрова, безвозвратно потерял не более 5 машин. Безвозвратные же потери армии Ротмистрова составили не менее 334 танков и САУ. Кроме того, по утверждению самого Павла Алексеевича, в его армии, не считая безвозвратных потерь, более 400 танков было повреждено. Учитывая, что всего она насчитывала перед вводом в бой около 850 танков и САУ, можно сделать безрадостный вывод: как боевая сила армия в результате Прохоровского сражения перестала существовать. И виноват в этом был, прежде всего, ее командующий. Когда решено было выдвинуть 5 гв. танковую, находившуюся в резерве в районе Острожска, к Курской дуге, Сталин предложил перебросить танки по железной дороге. Однако Ротмистров почему-то настоял на том, чтобы двигаться своим ходом, якобы из-за угрозы авиации противника (хотя на марше танкисты точно также могли попасть под бомбёжку, как и в железнодорожных эшелонах). В итоге после 350-километрового форсированного марша многие танки вышли в район Прохоровки с почти выработанным ресурсом. Артиллерийскую подготовку Ротмистров, по собственному признанию, провёл (по площадям), проще говоря, – в белый свет как в копеечку, разведки не произвёл, да и к тому же практически не мог руководить подчинёнными в ходе сражения. Отсюда и катастрофический для советской стороны результат. Превращать день Прохоровского сражения чуть ли не в национальный праздник – это издевательство над памятью погибших там наших соотечественников. Манштейн же не выделил специально сражение под Прохоровкой только потому, что его танкисты ничуть не меньше, чем армию Ротмистрова, потрепали 1-ю танковукю армию М. Е. Катукова, и ряд отдельных танковых корпусов. Всего за оборонительный период Курской битвы войска Воронежского фронта безвозвратно потеряли1254 танка и САУ, тогда как безвозвратные потери группы армий «Юг» составили 175 танков и штурмовых орудий».57

Таким образом, никакого знаменитого сражения, в котором бы российские танкисты одержали решающую победу над германскими, не было, и быть не могло. Это сражение было выдумано российскими стратегами, чтобы как-то оправдать гибель, практически,  всей  Первой танковой армии Ротмистрова и колоссальные потери Катукова и списать их за счёт мистического танкового сражения под Прохоровкой, в котором российские танковые колонны одержали якобы победу над немцами.

И, тем не менее, Виктор Суворов, считая, что сталинские репрессии не ослабили, а укрепили армию, называет имена этих бездарных сталинских выдвиженцев среди плеяды «выдающихся генералов и маршалов».58

Хотя совершенно непонятно, чем Ротмистров, растерявший почти половину своих танков ещё до боя, и Катуков лучше, чем замерзающие в таёжных лесах их менее счастливые бывшие товарищи по оружию. В то время как один из лучших  генералов  Второй  Мировой войны А. В. Горбатов, именно сталинские репрессии считает главной причиной поражений российской армии в первые годы войны.

«Но меня до пота прошибли мои прежние опасения, - пишет он, - как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров ещё до войны? Это, несомненно, была по меньшей мере одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто, «очистив армию от изменников» в 1937 – 1938 годах, увеличили её мощь».59

Руководимые серой посредственностью,  российские войска, имея лучшие танки в мире и артиллерию, дрогнули и начали отступать. Теперь настало время ввести в прорыв резерв во фланг и тыл отступающего противника. Вот что писал об этих роковых днях фельдмаршал Эрих фон Манштейн. «К 13 июля противник потерял на фронте «Цитадель» уже 24000 пленными, 1800танков, 267 орудий и 1080 противотанковых орудий.

Сражение достигло своей высшей точки! Скоро должно было решиться – победа или поражение».60

 Но в это время американцы высадились в Сицилии, и Гитлер приказал резерв, приготовленный Манштейном  для развития успеха, немедленно перебросить на итальянский фронт, а наступление на российском фронте приостановить и перейти к глухой обороне. На Совещании в Ставке Манштейн пытался убедить Гитлера не прекращать наступления на Курско – Орловской дуге. Он говорил, что: «После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9 армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление. То мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрёпанные части противника. Затем группа – как мы уже докладывали 12 июля ОКХ – вновь будет наступать на север, перейдёт Псёл восточнее Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит силы противника, находящиеся в западной части Курской дуги, принять бой с перевёрнутым фронтом».61

Историкам остаётся только гадать, как бы сложились обстоятельства, если бы Гитлер послушал Манштейна и не прекратил сражения под Курском. Но Манштейн был лишён своих резервов и вынужден был перейти к обороне.

О том, что именно американцы своей высадкой в Сицилии внесли существенный вклад в разгроме немцев на Курско-Орловской дуге, российские источники упорно умалчивают и все лавры победы приписывают только себе.

Дело в том, что с высадкой американцев в Европе победы на Востоке для Гитлера потеряли всякий смысл. В связи с этим он снимает с должности фельдмаршала Манштейна и отправляет его в отставку. Манштейн был один из интеллигентнейших немецких генералов, который в годы нацизма, совместно с рядом других генералов, спас честь германского генералитета, протестуя против преследования евреев. Такой генерал Гитлеру, конечно, не был нужен. К тому же, для его ограниченного ума капрала Первой Мировой войны было недоступно понятие активной обороны и стратегия непрямых действий. Сейчас для его целей вполне подходил недалёкий и упрямый солдафон, который будет удерживать любой ценой каждую пядь захваченной земли.

Однако дни Гитлера были сочтены. Россия выстояла при помощи Англии и Америки. Это правда, что основные материальные и людские ресурсы Германии были перемолоты на Восточном фронте. Но это было неизбежно, потому что избежать войны с Россией Гитлер не мог, если бы Гитлер не напал на Сталина, то Сталин бы напал на Гитлера. А вот утверждать то, что Россия сыграла главную роль в деле разгрома фашистской Германии, потому что она принесла больше жертв на алтарь победы, по меньшей мере наивно, потому что никто им не виноват, что они сами не жалели своих людей и гнали их насмерть, руководимых бездарными командармами.  

Cама система организации и руководства российской армии, психология её командного состава, способствовала и поощряла несение больших потерь в войне с противником. Вот что об этом пишет участник Великой Отечественной войны Александр Яковлев: «Если войны вообще бывают справедливыми, то войну против нацизма можно отнести к справедливым. Но сколько в ней преступных страниц! Приказали взять деревушку, а в Новгородской и Лениниградской областях они маленькие, то давай, лезь напролом. Если взял хитростью, обходными маневрами или ночью, без всякой атаки, без стрельбы и крика, без шума и гама, то не рассчитывай на награды или благодарности. А вот если пошёл в пьяную атаку и у тебя поубивало половину людей, то тут ты герой, немедленно появляются люди из штаба – давай составляй наградные списки, кого и чем наградить, особенно убитых или раненых. Это была какая-то вторая война,околофронтовая. Бюрократический аппарат охватывало оживление – есть чем заняться. А сколько разных атак по пьяным разгулам, по прихоти, по капризу!»62

Ничего подобного не было и не могло быть в армиях союзников. А те потери, которые понёс Советский Союз в этой войне, отнюдь не были необходимой жертвой принесённой российским народом на общий алтарь победы над врагом, а лежат позорным пятном на совести коммунистических лидеров и партапарате этой страны.

Фактически это не Сталин, а Рузвельт явился организатором и руководителем разгрома фашизма в Европе. Все карты были у Рузвельта, и он направлял ход исторических событий в мире, а Сталин и Гитлер были лишь манекенами в его руках. Он весьма искусно и тонко подвёл Гитлера к самоубийству и нанёс сокрушительный удар нацизму в Европе.

В истории существуют такие обстоятельства, когда никакие компромиссы неуместны, и вопрос решается только силой. Трудно сказать, до какого уровня деградации и нищеты дошли бы народы Западной Европы под игом фашизма, что было бы с евреями и ростом американской экономической мощи, если бы не был сломлен хребет фашистскому зверю. Но Рузвельт оказался на высоте положения, и мы победили.

Когда в июне 1944 года союзники высадились в Нормандии, наступили последние дни фашистской Германии. В эти дни из общего числа довоенного еврейского населения Соединённых Штатов, которое составляло не более четырёх миллионов человек, 550 000 евреев служило в армии. Из них 20% входили в американский офицерский корпус. Среди них было семь генерал-майоров, тринадцать бригадир-генералов, один адмирал и два вице-адмирала. Шесть процентов американских Военно-Воздушных Сил составляли пилоты евреи.

Кстати, первой перешла границу Германии знаменитая Третья бронетанковая дивизия, которой командовал генерал-майор Морис Роз, еврей по национальности, погибший в бою с нацистами. В списке офицеров-героев есть и имя подполковника Роберта Левина, командира эскадрильи, родом из Колумбуса, штат Охайо, получившего 16 наград за отвагу. Высшей Медалью Честь Конгресса награждён лейтенант Реймонд Зуссман из Детройта. Когда его танк застрял в болотистой местности в долине реки Роны, то он под градом пуль бросился вперёд и уничтожил два снайперских гнезда, при этом он убил 17 нацистов и 32 взял в плен вместе с несколькими антитанковыми орудиями и другими военными принадлежностями.

61 448 американских солдат-евреев было награждено орденами и медалями в борьбе за демократию, в борьбе за Америку, в борьбе с нацистской Германией. Евреи должны были или победить или погибнуть в этой борьбе. И они победили.

 Очень убедительными  в этом отношении выглядят и последние дни войны, описанные Марком Штейнбергом, когда он пишет: «Артиллерией общевойсковых и танковых армий командовали также генерал-майоры: Емельян Исаевич Гуковский, Николай Михайлович Левин, Абрам Гершанович Черток, генерал-лейтенанты: Анатолий Иерухимович Брейдо и Григорий Давидович Пласков. Последний возглавлял артиллерию 2-й танковой армии. В своих воспоминаниях генерал-лейтенант Семен Кривошеин описывает весьма символический эпизод: “Через пару часов после взятия Бернау в окрестностях Берлина, у крайних домов этого города ко мне подбежал командующий артиллерией 2-й танковой армии генерал Григорий Давидович Пласков и, не поздоровавшись даже, закричал:

-         Смотри Семен, смотри Кривошеин, как мои артиллеристы, первые во всем фронте, первые на этой войне, открывают огонь по проклятому Берлину! Всеми батареями, дивизионами и полками, беглый – огонь!

            Через несколько секунд нас оглушил мощный грохот, и первые снаряды из тысячи стволов разорвались в Берлине. А Пласков плакал и кричал, перекрывая гул своих орудий:

-         Смотри, Семен, ты только погляди! Еврей Григорий Пласков бьет Гитлера, бьет суку прямо по башке! Бейте, бейте его, хлопцы! Бейте, за Бабий Яр, за Майданек, за гетто, за муки и страдания моего народа! Огонь, ещё огонь, больше огня!”».63

И, как на то указывает Вильям Ширер: «После всех своих успехов, всех завоеваний и, в конце сокрушительного поражения Адольф Гитлер, как, то свидетельствует его «Завещание», ничему не научился и ничего не понял. Он всё ещё верил, что во всём виноваты только евреи, и это они несут ответственность за разгром Третьего Рейха. Евреи несут ответственность, писал он в последние часы своей жизни, не только за миллионы погибших на полях войны и за разрушенные города и сёла, но и в своей гибели от его рук».64

Конечно, это беспардонная ложь, выжившего из ума подонка. Евреи никогда бы не победили, если бы их интересы не совпали с интересами всех здравомыслящих людей мира. Честь и хвала тем, кто вместе с нами плечом к плечу сражался с нацизмом. Для нас и для них это была Священная Отечественная война с безжалостным и подлым врагом.