Евгений Левин, Израиль

 

Ультраортодоксы и "aутентичный" иудаизм

 

 

 

Для всякого, кто хоть немного знаком с еврейской историей последних двух веков, совершенно очевидным является тот факт, что пресловутое "еврейское единство" существует по большей части в воображении антисемитов. В реальной же жизни оное "единство" представляет из себя непрерывную, не на живот, но на смерть борьбу, борьбу всех со всеми: правых с левыми, светских с религиозными, ортодоксов с реформистами, националистов с ассимиляторами и т. д. (Как говаривал Шолом-Алейхем - врагам бы нашим такое единство!). Более того, склонность к непрерывной борьбе друг с другом проявляют не только очевидные идеологические противники, но и группы, формально принадлежащие к одному лагерю.

Направление, обычно именуемое "ортодоксальным", нисколько не является исключением из данного правила. За последние двести лет ортодоксы всех мастей вдоволь повоевали на всех возможных внутрееврейских фронтах, причем по большей части - выясняя отношения между собой.

Так, начало 19 века ознаменовалось жесточайшей, временами даже до смертоубийства, борьбой между хасидами и миснагедами-литваками. (Причем в результате этой борьбы восточно-европейское еврейство едва не раскололось на два народа). Середина того же века запомнилась раздором, поделившем на два противоборствующих лагеря германскую ортодоксию: сторонников р. Гирша, требовавшего полного организационного разрыва ортодоксальных общин с собратьями-реформистами, и последователей р. Бамбергера, возражавшего против внутриобщинного раскола. Двадцатый век подбросил для раздоров еще одно яблоко - сионизм.

Так что нет ничего удивительного, что, к примеру, в период между мировыми войнами ортодоксальное еврейство было представлено в латвийской Думе и литовском Сейме сразу двумя партиями (анти-сионисткой "Агудат Исраэль" и сионисткой "Мизрахи"), а в выборных органах Польши - так даже сразу тремя - причем третий список, "Махзикей Даат", был создан несколькими хасидскими дворами. . . в знак протеста против существования еврейских партий! Однако рекорд, вне всякого сомнения, принадлежит суверенному еврейскому государству: в Кнессет последнего созыва прошло целых ПЯТЬ религиозных списков (три - независимо и два - в блоке с другими, светскими партиями), плюс еще несколько представителей израильской ортодоксии не смогли преодолеть электоральный барьер.

Ни у кого, думаю, нет никакого сомнения, что для того, чтобы полностью и подробно систематизировать все многочисленные и разнообразные партии и течениявнутри ортодоксального лагеря, не хватит не только одной, но и десятка статей, настолько сложны и запутаны их взаимоотношения. Сплошь и рядом случается, что те или иные группы, являясь непримиримыми противниками в каком-либо одном вопросе, неожиданно оказываются ближайшими союзниками в ином. Поэтому, дабы упростить картину, в рамках данной статью нам придется игнорировать значительную часть идеологических оттенков, отличающих идни ортодоксальные фракции от других, и сосредоточится на одном единственном вопросе- принадлежат ли та или иная группа к религиозному направлению, которое современный ортодоксальный мыслитель р. Аарон Лихтенштейн определил как "Torah and. . . " ("Тора и. . . "), или же к направлению, которое этот раввин определил как "Torah only" ("Только Тора"). (Lichtenshtein, "By his light". Jerusalem, 2002).

Дабы прояснить значение этих терминов, обратимся к хорошо известной мишне:

"Шимон Праведник говорил: на трех основаниях держится мир: на Торе на богослужении (Avoda) и на милосердии к ближнему" (Авот 1: 2).

Разумеется, данную мишну можно понимать по-разному. Hнапример, что речь в ней идет о неких метафизических причинах, благодаря которым окружающий нас материальный мир продолжает свое существование. Подобного мнения придерживался, к примеру, знаменитый р. Хаим Берлин из Воложина, по словам которого

“eсли, не дай Бог, всего на одну минуту мы прекратим соблюдать Тору и ее заповеди, то все миры, высшие и низшие, опрокинутся и превратятся в хаос. И это - истина, не подлежащая сомнению» (цит. по Нойгершл, "Призыв ешиботников в армию" "Шуву" номер 1).

Однако нам гораздо более нравится психологическое объяснение слов р. Шимона: мир, о котором он говорит, есть внутренний религиозный мир верующего еврея. И для гармоничного существования этого мира необходимо, чтобы он опирался на все три "основания", о которых говорится в мишне: изучение Торы, соблюдение ритуальных заповедей ("богослужение") и выполнение своих обязательств по отношению к другим людям ("милосердие к ближнему").

Все представители ортодоксального лагеря согласны в том, что для полноценной религиозной жизни необходимо наличие всех трех вышеуказанных элементов. Однако дальше начинаются различия. Для последователей идеологии "Torah only" еврейская религиозная жизнь ИСЧЕРПЫВАЕТСЯ вышеприведенными тремя "основаниями". Любая прочая активность - например, изучение каких-либо светских дисциплин или даже работа с целью прокормить себя и семью - не имеет, по их мнению, религиозной ценности. A потому она может быть терпима только в самом крайнем случае, например, когда иначе человеку грозит голодная смерть. Если же подобной опасности не существует - например, если государство готово обеспечить всем гражданам прожиточный минимум - то тогда, по мнению последователей данной концепции, еврей обязан полностью сосредоточиться на Торе и заповедях, не отвлекаясь и на что другое. .

Сторонники учения "Torah and" полагают напротив, что для гармоничной духовной жизни к предложенной р. Шимоном триаде необходимо ДОБАВИТЬ те или иные элементы. Между различными группами внутри идеологии "Torah end" существуют различные мнения относительно характера вышеозначенных дополнительных элементов. Так, по мнению идеологов молодежного религиозно-сионисткого движения "Бней Акива", речь идет прежде всего об общественно полезной работе, в первую голову - на благо еврейского государства в Палестине (отсюда - слоган движения “ Тorah-ve-Avoda" - "Тора и работа"). Американская Иешива-Юниверсити напротив, избрала своим девизом лозунг "Torah uMadda" ("Тора и наука") т. е. сочетание глубокого религиозного образования с не менее глубоким изучением науки или культуры (выпускники этого учебного заведения получают академическую степень одновременно с раввинской смихой). Р. Аарон Лихтенштейн, в свою очередь предложил принцип "Torah ve-Hohmah" ("Тора и мудрость"), включив в понятие "мудрость" не только науку в строгом смысле этого слова, но и иные человеческие достижения в сфере духа: литературу, искусство, музыку etc. Однако при всех этих разночтениях все эти течения объединяет то, что, в отличаются от сторонников доктрины "Torah only", их последователи глубоко убеждены, что жизнь еврея не может и не должна быть ограничена исключительно изучением Торы и соблюдением заповедей.

Различие между последователями "Torah and" и "Torah only" проявляется в различных сферах. Однако наиболее резко оно бросается в глаза, когда речь заходит об организации школьного дела. Школы, контролируемые представителями движения "Torah and", обычно дают, наряду с религиозным, также и светское образование, в целом соответствующее общепринятым стандартам данной страны. Выпускники этих школ имеют возможность получить по окончанию обучения аттестат, дающий возможность устроиться на работу или же продолжать обучение в ВУЗе. И напротив, их оппоненты стараются, насколько это возможно в конкретных обстоятельствах, ограничить обучение исключительно религиозными предметами, a преподавание светских предметов, соответственно, свести к минимуму или даже совсем исключить.

В Америке и Европе, где подавляющая часть ультра-ортодоксов зарабатывает на жизнь своим трудом, полная реализация подобной программы невозможна, поскольку школа в этих странах не может не готовить учеников к дальнейшему трудоустройству. Поэтому большинство тамошних ультра-ортодоксальных школ дает своим ученикам среднее образование, более-менее эквивалентное стандартному американскому и европейскому. Более того, для представителей некоторых ультра-ортодоксальных общин, (прежде всего "литваков" и любавических хасидов) даже получение высшего образование в последнее время перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. Однако в Израиле, благодаря политическим особенностям этой страны, сторонникам идеи "Torah only" удалось реализовать свой религиозный идеал в достаточно полном объеме.

Kaк это выглядит на практике, можно легко увидеть, посетив любой из ультра-ортодоксальных городов или районах Израиля, например, Бней-Брак, Эммануэль или иерусалимский квартал Меа Шеарим. Подавляющая часть мужского населения этих районов не работает, посвящая все свое время изучению Торы. В книжных магазинах нет никаких книг "небожественного" содержания, равно отсутствует в продаже и любая "малокошерная" музыкальная продукция. Обычные общеизраильские газеты и журналы не продаются ни в одном киоске. Что же касается школы, то в начальных классах преподавание "светских" дисциплин сведено к минимуму, который, впрочем, тоже соблюдается не везде. Начиная же со средней школы, "ультраортодоксальное образование для мальчиков состоит только из религиозных дисциплин" (Шахар, "Харедим Ltd", Тель-Авив, 2002).

Что же касается светских предметов, то они исключены из программмы практически полностью - так что подавляющее число выпускников ультра-ортодоксальных школ аттестата зрелости в результате не получает.

Aмериканский антрополог Самуэль Хаильман (ортодоксальный еврей, кстати), рассказывал, как глава одной из школ бельцких хасидов позволил ему побеседовать с несколькими из своих учеников возраста 10-12 лет. По словам Хаильмана, НИ ОДИН опрошенных им учеников никогда не видел географической карты и не мог перечислить страны, граничащие с Израилем! (Heilman, "Defenders of the faith", New York, 1992).

Ожесточенный спор между вышеупомянутыми религиозными направлениями не стихает уже более двух веков. Поэтому никого не может удивить тот факт, что за это время всеми участниками полемики создан весьма богатый, разнообразный и изощренный идеологический и пропагандисткий арсенала. В нашу настоящую задачу, впрочем, не входит подробный анализ всех приемов каждой из сторон. В рамках этой статьи мы остановимся лишь на одной тактике, активно применяемой прежде всего идеологами "Torah only". А именно - на регулярно встречающееся в их литературе утверждение, что, в то время как все прочие движения внутри ортодоксии возникли в результате компромисса между еврейскими идеалами и современной реальностью, их собственный вариант иудаизма есть ничто иное, как аутентичная вера еврейского народа, пронесенная через века от дарования Торы до наших дней.

Характерным примером подобного мышления может служить книга "От Синая до наших дней" (Иерусалим, 2000), принадлежащая перу видного русскоязычного популяризатора ультра-ортодоксального иудаизма Моше Пантелята. В своей книге он описывает, как, по мнению его общины, происходила передача еврейской традиции, начиная с древнейших времен. Как нетрудно догадаться, список начинается с Моисея, получившего Tору на Синае. Дальше, естественно идут Иисус Навин, пророки, мужи Великого Собрания, мудрецы Талмуда, средневековые раввины и комментаторы - словом, то, что на месте Пантелята написал бы любой ортодокс. Однако, как только дело доходит до "наших дней", то выясняется интереснейшая вещь: среди наследников Моисея и талмудистов, перенявших у них эстафету Торы, в “списке Пантелятa” значатся исключительно лидеры «литовского» направления ультра-ортодоксального иудаизма! Ни религиозных сионистов, ни представителей американской "Modern Оrtodoxy" (не говоря уже о неортодоксальных деноминациях современного иудаизма) среди “хранителей традиции”, признанных Моше Пантелятом и его единомышленниками, не оказалось! Так что у любого читателя этой книги непременно сложилось бы впечатление, что на сегодняшний день ультра-ортодоксы являются единственными носителями аутентичного иудаизма.

(Справедливости ради стоит отметить, что Моше Пантелят и его единомышленники являются далеко не первыми еврейскими идеологами, утверждавшими, что религиозное прошлое еврейского народа является точной копией религиозного настоящего их собственной идеологической группы. К очень похожему приему прибегли в свое время фарисеи и их духовные наследники, мудрецы Талмуда. Ибо, согласно их неоднократным заявлениям,  все предыдущие религиозные лидеры еврейского народа, начиная прямо с праотцев, были, подобно им, прежде всего знатоками Торы, проводящими дни и ночи в галахических спорах о "чистом и нечистом", и лишь во вторую очередь (если вообще) - теми, кем они выведены на страницах Писания: царями, воинами и дипломатами.

"Праотец Авраам был знатоком Торы и учился в иешиве. . . Праотец Исаак был знатоком Торы и учился в иешиве. . . Праотец Иаков был знатоком Торы и учился в иешиве. . . Элиэзер, слуга праотца Авраама, был знатоком Торы и учился в иешиве. . . (Иома 28б).

Сказал р. Аши; "Каждую ночь Давид до полуночи занимался Торой" (Брахот 5а).

Трудно сказать, насколько ученики мудрецов Талмуда верили в то, что праотец Авраам, царь Давид или пророк Исайя во всем придерживались той же системы религиозных приоритетов, что и их непосредственные наставники. Однако, судя по тому, каким успехом пользуется аналогичная пропаганда в наше время, мы можем считать такую возможность более чем вероятной. Ибо, как показывает практика, значительная часть выпускников ультра-ортодоксальных учебных заведений пребывает в твердой уверенности, что во все времена все без исключения духовные лидеры еврейского народа, условно говоря, "носили штреймл и отращивали пейсы", т. е. - во всем являлись точной копией раввинов их собственной общины.

Р. Аарон Лихтенштейн оставил нам весьма красочное описание того, как однажды ему довелось побеседовать с молодым человеком, исповедовавшем подобные взгляды. На семинаре, готовящего будущих общинных лидеров для диаспоры, р. Лихтенштейн как-то предложил его участникам устроить дискуссию о том, каким, по мнению участников проекта, должен быть настоящий еврейский лидер. К изумлению р. Лихтенштейна, его предложение было встречено с явным недоумением. В попытке понять, в чем дело, раввин обратился за разъяснением к одному из участников семинара, результатом чего стал примерно следующий разговор:

"Студент колеля сказал мне: "Bы хотите знать, каким должен быть еврейский лидер? Это очень просто - таким, как Хазон Иш <р. Авраам Исайя Карелиц, легендарный лидер израильской ультраортодоксии - Е. Л.>". Я спросил: "Вы считаете, что это - единстрвенная возможная модель?". Он ответил: "Разумеется". "И вы считаете, что, к примеру, Моисей прожил свою жизнь совсем так, как Хазон Иш? Ведь Тора рассказывает о нем совсем другое. . . ". Он ответил, что это относится к его жизни до дарования Торы, а после дарования Моисей был во всем, как Хазон Иш. Я спросил: " А Маймонид?". Он ответил: "Разумеется, как может быть иначе?". Я сказал: "Но ведь у нас есть много источников, повествующих о его жизни, в частности, его письма, в которых он писал о своей жизни. Я не думаю, что Хазон Иш хоть раз, подобно Маймониду, лечил наложниц в гареме султана". Но он, похоже, меня не понял. (Lichtenshtein, "By his light". Ierusalem, 2002).

Иными словами - собеседник р. Лихтенштейна искренне считал, что еврейская история представляет из себя точную копию его общины, перенесеннyю на сколько-то веков назад. Соответственно, еврейские лидеры прошлых эпох виделись ему простой копией знакомых ему раввинов. Существование же каких-либо других еврейских лидеров он представить себе не мог.

Очень похожий случай приключился однажды и с автором этих строк. В течении целого вечера он безуспешпо пытался убедить своего ультра-ортодоксального друга, что один из величайших раввиное 18 века, Моше Хаим Луцатто (Рамхаль) параллельно с теологическими трактатами писал... пьесы для театра. Не помогали никакие аргументы: ведь раввины иешивы, в которой друг учился, в один голос утверждали, что "театр есть совершенно антиеврейское место, полностью несовместимое с духом Торы” - a поверить в то, что когда-то в еврейской истории могли быть какие-либо "другие" раввины, он отказывался наотрез!

Разумеется, мне было весьма нетрудно убедить своего друга в том, что его представление о р. Моше Хаиме Луцатто не соответствовало истине - потребовалось всего-навсего сводить товарища в библиотеку, где ему был торжественно предъявлен искомый сборник пьес раввина. Равным образом, наверное, р. Лихтенштейну было бы нетрудно доказать студенту колеля, что образ жизни Маймонида несколько отличался от образа жизни большинства современных раввинов - письма, в которых знаменитый философ описывает свой распорядок дня (включающий ежедневный медицинский осмотр султанского гарема) опубликованы неоднократно, в том числе и самыми кошерными издательствами. Однако основная проблема состоит не в установлении тех или иных исторических фактов. Гoраздо важнее, на наш взгляд, понять другое: как к подобным фактам относились духовные лидеры иных эпох. А именно: считали ли скажем, тот же Маймонид свою работу в качестве лейб-медика соответствующей своему религиозному идеалу? Или же, напротив, просто вынужден был мириться с отклонением от этого идеала, подобно тому, как, скажем, больной смиряется с тем, что должен отказаться от любимых блюд и сидеть на диете? Или, иными словами - можно ли сказать, что по крайней мере некоторые известные раввины прошлого не только жили иначе, чем их сегодняшние ультра-ортодоксальные коллеги, но и имели совершенно иные представления об идеальной религиозной жизни?

Думаю, не надо объяснять, насколько важным является выяснение данного вопроса для еврейской религиозной школы. Ведь религиозная школа по определению не может функционировать иначе, нежели ориентируясь на тот или иной религиозный идеал. Поэтому для педагога, работающего в данной сфере, будет, скорее всего, достаточно важно уяснить для себя, какую именно образовательная модель еврейская традиция признает за эталон. Поэтому, если действительно единственно аутентичным еврейским подходом является подход ультра-ортодоксальный, то верующему педагогу ничего не остается, как постепенно подстраивать под него учебную программу своей школы - т. е., по мере возможности, все больше замешать преподавание светских предметов на обучение религиозным дисциплинам. И соответственно, если выяснится, что и другие направления современного иудаизма тоже опираются на не менее авторитетные еврейские тексты, то тогда перед еврейской педагогикой появляется гораздо больше "оперативного простора" для маневра.

Данная статья состоит из двух частей. Первая из них будет посвящена вопросу, должен ли еврей, согласно еврейской традиции, совмешать изучение Торы с полезным трудом. Во второй мы попытаемся понять, противоречит ли занятие наукой и/или увлечение светской культурой традиционному религиозному идеалу.

Тора и работа.

 

Итак передем к первому нашему вопросу: должен ли религиозный еврей сочетать изучение Торы с какой-либо иной работой, или же, с еврейской точки зрения, ему запрещено отвлекаться от этого святого занятия даже ради добычи хлеба насущего.

Как известно, краеугольным камнем еврейской традиции является Вавилонский Талмуд. поэтому будет логично, если в поисках ответа мы прежде всего обратимся к этому авторитетнейшему из сводов еврейских текстов.

"Учили мудрецы: что означают слова Торы: "И ты соберешь хлеб твой, и вино твое, и елей твой" (Дварим 11:14)? Зачем нужно было давать такую заповедь? Из-за того, что сказано: "Да не отходит сия книга закона от уст твоих, но поучаыся в ней день и ночь"(Йеѓошуа 1: 8). Мы могли бы понять эти слова буквально. Поэтому и говорится в Торе: "И ты соберешь хлеб твой, и вино твое, и елей твой" - следует жить согласно обычаям мира. Это - мнение р. Ишмаэля. Р. Шимон бар Йохай, напротив, говорил: если человек будет сеять в сезон сева, пахать в сезон пахоты, убирать урожай, когда приходит время уборки, и веять, когда дует ветер - когда у него будет время на Тору?! Нет, не так надо поступать. Ибо, когда евреи следуют воле Всевышнего, тогда все работы за них выполняют неевреи, как сказано: "И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши; и сыновья чужестранцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа - служителями Бога нашего будут именовать вас"(Иc 61:5-6). Когда же евреи не повинуются воле Бога, тогда им самим приходится делать все работы, как сказано: "И ты соберешь хлеб твой, и вино твое, и елей твой" (Брахот 35б)

Итак, позиции каждого из раввинов достаточно ясны. Попытаемся теперь понять логику каждого из мудрецов.

По мнению р. Шимона бар Йохая, Израиль подчинен обычным законам природы, только когда "не следует воле Всевышнего". Ибо, eсли евреи, проявив достатоично веры, посвятят всю свою жизнь изучению Торы ("последуют воле Всевышнего"), то, по мнению этого мудреца, это приведет к Божественному вмешательству, которое выведет евреев из-под власти естественных законов. Посвятив себя целиком Торе, евреи, по Бар Йохаю, тем самым сбрасывают "иго царствия земного" с его естественными законами, и создают вместо этого иную реальность, в которой их проблемы решаются сверхестественным образом ("и придут чужеземцы")! И наоборот: если евреи, пренебрегая "волей Всевышнего", не уделяют изучению Торы должного внимания, то тем самым они подчиняют себя законам природы, - и тогда оказываются в ситуации, когда работать им действительно необходимо.

Его оппонент, Р. Ишмаэль, выступает с принципиально иных позиций. В данной истории он предстает перед нами своего рода религиозным рационалистом, слабо верящим в чудесное вмешательство, способное решить все наши проблемы. Вселенная, по его мнению, управляется естественными законами ("дерех эрец" - "закон мира"), в соответствии с которыми, eсли не обрабатывать землю, то народ вымрет от голода. Поэтому сельскохозяйственная работа является интегральной частью еврейской жизни.

 При этом р Ишмаэль, будучи человеком религиозным, прекрасно понимает, каким соблазном является для верующего "сверестественная" логика р. Шимона. Тем более, что, на первый взгляд, основой этой логике служат слова Писания, запрещающие, на первый взгляд, отвлекаться от изучения Торы("поучайся в ней день и ночь"). Однако, согласно р. Ишмаэлю, данные слова Писания не следует понимать подобным образом. Ибо непосредственно там же в Торе сказано "и ТЫ соберешь", что означает, что в жизни необходимо следовать естественным законам.

Иными словами: если для р. Ишмаэля естественный порядок вещей является той единственной реальностью, в которой может жить еврейский народ, то для Шимона бар Йохая он является наказанием, которое немедленно прекратиться, прояви евреи достаточно веры и упорства.

На первый взгляд, позиция р. Шимона выглядит более "религиозной", нежели рационалистический прагматизм его коллеги. Поэтому мы могли бы ожидать, что симпатии других раввинов склонятся именно к его мнению. Однако продолжим чтение Талмуда:

"Сказал Абайе: многие следовали совету р. Ишмаэля, и преуспели; многие пытались следовали совету р. Шимона бар Йохая, и не преуспели. Раба говорил студентам своей иешивы: не появляйтесь в иешиве в месяц Нисан и в месяц Тишрей <время сева и сбора урожая - Е. Л.>, дабы вы могли содержать себя весь год" (Брахот 35а).

Итак, наше предположение не подтвердилось! Еврейские мудрецы явно предпочли "рационализм" р. Ишмаэля вере Шимона бар Йохая. Причем важно отметить, что наши раввины не верили в возможность "сверхестественного" решения проблем не только для всего народа Израиля, но даже для такой избранной группы, как студенты иешивы - т.е. как раз для тех, кто, говоря языком Кьеркегора ("Страх и трепет") более, нежели кто-либо иной, должен быть способем на "подвиг веры".

Некоторые мудрецы не ограничивались теоретическими рассуждениями и рекомендациями. По их мнению, обучение сына ремеслу, дабы он мог зарабатывать на жизнь своим трудом, входит в ОБЯЗАННОСТЬЬ каждого еврейского отца.

"Учили мудрецы: отец обязан обрезать своего сына, учить его Торе, найти ему жены и НАУЧИТЬ ЕГО РЕМЕСЛУ. Р. Иуда говорил: тот, кто не учит сына ремеслу, подобемн тому, кто учит сына грабить" (Киддушин 29а).

Не ограничиваясь поучением, мудрецы Талмуда сами сплошь и рядом совмещали изучение Торы с работой, не брезгуя порой даже самой грязной и тяжелой. Так, знаменитый Гиллель зарабатывал на жизнь сбором дров; его напарник Шаммай - в качестве строителя (Steinzaltz, "Talmudic imades". Jerusalem, 1997). Абба Хошая стирал белье, р. Хуна был водоносом, р. Абба бар Земина - гончаром, р. Йошуа и р. Ицхак Наппаха - кузнецами, р. Xисда и . р. Папа - пивоварами и т. д. (Montefiore, Loewe, "A rabbinical ontology", London, 1938)

Более того: cогласно талмудической легенде, с мнением р. Шимона не согласились не только раввины последующих поколений, но и куда более высокие Инстанции:

"Р. Шимон бар Йохай и его сын двенадцать лет скрывались в пещере от римских властей. По истечению двенадцати лет пророк Илья подошел к входу в пещеру и приознес: кто сказал бы сыну Йохая, что он амнистирован всвязи со смертью императора? Шимон бар Йохай услышал это и вышел из пещеры. И если он видел, как еврей пахал или сеял, то он восклицал: "И эти люди осмеливаются принебрегать вечной жизнью ради жизни земной?!"- и испепелял этого челпвека взглядом. И тогда раздался НЕБЕСНЫЙ ГОЛОС: "Ты пришел, дабы разрушить Мой мир?! УБИРАЙСЯ ОБРАТНО В ПЕЩЕРУ!" (Шаббат 33б-34а)

Впрочем, насмотря на столь "авторитетное" вмешательство, окончательная точка в этом споре поставлена не была. Мнения р. Ишмаэля и р. Шимона бар Йохая так и остались в еврейской традиции в качестве двух равноправных подходов.

В средние века в еврейском мире вспыхнула жаркая дискуссия, которую мы вполне можем считать своеобразным "продолжением" спора двух мудрецов Талмуда. Практически в каждой еврейской общине было люди, целиком посвятившие себя изучению Торы. Естественно, возник вопрос: должны ли эти люди содержать себя за свой счет (например, ремеслом или торговлей), или же их миссия является настолько святой, что общине вменяется в обязанность назначить им содержание?

Данный вопрос был поставлен, среди прочих, перед Моисеем Маймонидом. Величайший кодификатор еврейского права, обычно весьма лаконичным, ответил на него весьма пространно:

 

“Тот, кто намерен заниматься Торой, не работая и живя на милостыню - оскверняет Имя [Бога], и позорит Тору, и гасит светоч веры, и навлекает на себя беды, и лишает себя Вечной жизни; ведь запрещено получать выгоду от изучения Торы в этом мире.

Сказали мудрецы: каждый, кто получает выгоду от слов Торы - лишает себя Вечной жизни. И добавили: не делай из них (слов Торы) корону, чтобы возвыситься в глазах окружающих, и не заступ, чтобы копать ими; и еще сказали: люби работу и ненавидь барство (важное положение, раввинские почести - прим. пер.). Тора, рядом с которой нет работы, не сохранится, и человек, который так поступает, кончит тем, что станет грабить людей.

Большая заслуга есть у того, кто кормит себя собственными руками, и так поступали благочестивые люди прежних поколений; и этим достигается все благо этого мира, а также Будущий Мир, как сказано: "Если трудом рук своих добываешь себе пропитание - счастлив ты, и хорошо тебе" (Псалм 128:2) - то есть, "счастлив ты" в этом мире, и "хорошо тебе" в мире Будущем, о котором сказано, что он "абсолютно хорош". (Мишне Тора. Законы изучения Торы 3:9-11)

Как мы уже говорили, многие из мудрецов Талмуда зарабатывали себе на хлеб тяжелым физическим трудом. Поэтому вполне естественно, что, отстаивая свою точку зрения, Маймонид ссылается прежде всего именно на эти примеры.

“Мудрецы Талмуда были праведными людьми, верящими во Всевышнего и его Тору, гарантирующую удел в мире грядущем. Однако они считали, что, если они будут жить на средства других, то это приведет к осквернению Имени Божия - а потому никогда не просили людей их содержать. Поэтому оно сочетали изучение Торы с занятием тем или иным ремеслом, при помощи которого люди зарабатывают на жизнь. . .

Хорошо известно, что Гиллель Старый, учившийся у Шмаи и Авталиона, был сборщиком дров. Он был невероятно беден, и при этом велик в Торе настолько, что его ученики сравнивали его с Моисеем, Аароном и Йеѓошуа бин-Нуном. (А среди его учеников сам р. Йоханан был Закай был наименьшим). И всякому разумному человеку понятно, что если бы можно было извлекать пользу из изучения Торы, то они никогда не позволили бы ему быть сборщикон дров! (Комментарий к Мишне).

Согласно известному талмудическому изречению, "тот, кто хочет, извлекать выгоду <из изучения Торы Е. Л. > - имеет на это право, ибо так поступал пророк Элиша. Тот же, кто не хочет извлекать выгоду - имеет на это право, ибо так поступал пророк Шмуэль" (Брахот 10б). Многие комментаторы считали, что под "выгодой" следует понимать прежде всего денежный либо иной экономический интерес. Однако Маймонид был решительно не согласен с подобным прочтением:

Я слышал, что некоторые невежественные люди приводят в качестве аргумента в свою пользу следующий текст Талмуда: "Тот, кто хочет, извлекать выгоду - имеет на это право, ибо так поступал пророк Элиша. Тот же, кто не хочетизвлекать выгоду - имеет на это право, ибо так поступал пророк Шмуэль". Но данный текст совершенно не является доказательством в их пользу! Я считаю величайшей ошибкой ссылаться на данный текст в этом споре. Ведь совершенно очевидно, что Элиша не получал ни от кого никаких денег; и уж тем более - что он ни с кого не требовал денег и не облагал никого специальными сборами в свою пользу, Боже упаси! Он всего лишь принимал от лядей знаки уважения - например, проходя через селение, соглашался переночевать в доме у человека и разделить с ним вечернюю трапезу, и лишь затем продолжать свои дела. Шмуэль же избегал даже и подобной практики: не останавливался у людей в дома и т. д. "

Разумеется, Маймонид никогда не считал, что раввины и знатоки Торы должны неприменно заниматься тяжелой физической работой. Его вполне устраивали и другие, менее тяжелые способы добывания хлеба насущного. Более того, как видно из нижеследующего отрывка, Маймонид не возражал и против того, чтобы община предоставляла знатокам Торы определенные льготы и освобождала их от некоторых повинностей, дабы у них оставалось больше времени для занятия Торой:

"Мудрецы Торы не участвуют сами в общественных работах, чтобы не презрели их невежды. С них не собирают подати на строительство городских укреплений, починку ворот, плату сторожам и тому подобное, ни на подарки царю. Также не обязывают их платить налоги, как в казну города, так и государственного масштаба, как сказано: "Даже если окажутся они в чужих землях - в свое время соберу Я их, и немного пострадают они от тягот царской власти и власть имущих. "

Если ученик мудрецов имеет товар на продажу, дают ему продать в первую очередь, и не дают продавать [подобный товар] ни одному из торговцев, пока не продаст тот. Также если он приходит в суд, где находятся уже другие судящиеся - выслушивают его дело вне очереди и при этом усаживают его. ("Законы изучения Торы 6: 10-12)

Однако в главном мнение Маймонида оставалось неизменным - религиозная деятельность не должна превращаться в источник дохода. Причем, как считал Маймонид, данный запрет касался не только изучающих Тору, но даже различных религиозных функционеров, оказывающих общине "религиозные услуги": раввинов, судей религиозных судов и т. д.

Я решил не обсуждать больше свое решение, поскольку оно казалось мне достаточно очевидным. Однако я знаю, что мои слова пришлись не по нраву большинству известных знатоков Торы, а возможно, даже и всем им. Поэтому я изменил свое мнение, и решил обосновать свое решение еще раз.

знай, что значение слов мудрецов: "Не делай из Торы лопату, чтобы копать ею", означают, что никто не должен превращать Тору в источник дохода. Мудрецы также считали, что поступающий подобным образом лишает себя удела в мире грядущем. Однако люди не поняли этого однозначного утверждения, и пошли иными путями. И они обложили налогами как отдельных лиц, так и целые общины, и заставили людей поверить в полную ерунду, будто существует разумная или моральная обязанность содержать знатоков Торы и их учеников, а также - всех тех, чьим единственным занятием является изучение Торы. И это есть великое заблуждение! Нигде, ни в Торе, ни в Талмуде нет ни одного слова в поддержку данного утверждения, ни одного закона, на который его пропоненты могли бы сослаться. И если мы изучим слова мудрецов Талмуда, то мы нигде не найдем, что они требовали у людей денег на свои уважаемые и почитаемые иешивы, или же для содержание раввинов, судей или преподователей Tоры - ни для великих мудрецов, ни для обычных людей!

Утверждая, что "большинству знатоков Торы" его слова не придутся по нраву, Маймонид как в воду глядел. Что, вобщем, не трудно было предсказать. Ибо, стань мнение Маймонида общепринятым, существование многих раввинов и знатоков Торы, живущих на содержании у общины, стало бы значительно менее приятной. Поэтому ничего удивительного, что в религиозный еврейскиом мире у маймонидовского подхода практически не нашлось сторонников. В стане оппонентов великого философа оказались даже те, кто во многих других вопросах с пеной у рта доказывал его правоту.

Известный философ-рационалист р. Иосиф Каспи, автор "Кесеф Мишнe", известного комментария к маймонидовскому "Мишней Тора", приложил максимум усилий, чтобы доказать, что Маймонид неверно трактует те талмудические тексты, которые он приводит в поддержку своего основного тезиса. К примеру, по поводу Гиллеля, собирающего дрова, р. Иосиф Каспи писал:

"Эта история ничего не доказывает! Речь в ней идет о начале учебы Гиллеля, и поскольку в то время студентов в иешиве было множество, то, возможно, стипендия полагалась только некоторым из них, успевшим уже себя зарекомендовать, или же мы можем предположить, что тот, кто мог не иметь выгоду от изучения Торы <как Гиллель, который мог содержать себя работой - Е. Л. >, поступал подобным образом. Однако после того, как Гиллель стал великим мудрецом и учителем народа - разве можно предположить, что он и тогда зарабатывал на жизнь сбором дров?!"

Другой представитель философской рационалистической школы, р. Шимон бен Цемах Дуран, в своей полемике с Маймонидом и вовсе "перешел на личность". По мнению Дурана, Маймонид мог позволить себе подобные рассуждения исключительно в силу того, что фортуна была к нему более чем благосклонна:

"Маймониду повезло, что, благодаря своим медицинским знаниям <Маймонид был лейб-медиком египетского султана Саладина - Е. Л> он был приближен к трону и почитаем в своем поколении. Поэтому он не нуждался в материальной помощи общины. А что прикажете делать всем остальным знатокам Торы и раввинам, которые не достигли его положения? Они что, должны умереть с голоду?! Или оставить занятия Торой?! Вне всякого сомнения, цель Торы совсем не в этом!"

Дон Ицхак Абрабанель написал несколько книг, посвященных защите философии Маймонида от различных нападок и критики (Самая известная из них -"Рош Амана"- посвящена анализу знаменитых "Тринадцати постулатов" Маймонида). Однако в вопросе о допустимости получения денег за занятия Торы и он оказался среди оппонентов философа. Объясняя свою позицию в данном вопросе, Абрабанель, в частности, писал:

"Есть три причины, из-за которых другие раввины не согласились с мнением Маймонида. Во-первых, можно давать знатоку Торы компенсацию за то время, которое он не работает, занимаясь Торой... Во вторых, община может содержать знатока Торы в качестве вознаграждения за инструкции, которые он дает ей в вопросах религии, а также - за его заботу о благе общимы... А в третих, <даже если формально Маймонид прав> - в наше время жить по его мнению все равно невозможно, а в таком случае разрешается отступать от формальной галахи".

Впрочем, авторитет Маймонида в еврейском мире был настолько высок, что даже всеообщая оппозиция не сумело полностью нейтрализовать его влияние на галахическую мысль. Чтобы убедится в этом, достаточно взглянуть на следующую выдержку из "Мапа" - ашкеназского комментария к "Шулхан Аруху", принадлежащее перу краковского раввина Моше Иссерлиса (РаМа):

"Сказано: тот, кто решил полностью посвятить себя только Торе, и не заниматься никаким ремеслом, на живет на пожертвования - тот оскверняет Божественное Имя и позорит Тору, ибо запрещено извлекать выгоду из изучения Торы. И сказано также: изучение Торы, не сочетающееся с занятием ремеслом, в конце концов обесценится и приведет к греху, и более того - в конечном итоге сделает человека вором. Это, разумеется, относится только к сильным, которые могут содержать себя работой; тот же, кто стар же или болен, может получать стипендию за изучение Торы. А есть также те, кто считает, что даже здоровые имеют право получать. И таков обычай всех еврейских общин, что городской раввин получает плату от общины, дабы он не был вынужден зарабатывать на жизнь своими руками - ибо это может унизить Тору в глазах многих. Но это касается только мудрецов, которые нуждаются. Если же раввин богат, то ему запрещено получать плату от общины. Есть также авторитеты, которые разрешают получать деньги от общины также и знатокам Торы и студентам иешив - дабы они имели поддержку и могли изучать Тору без помех. И если кто-то может содержать себя своим трудом и при этом заниматься Торой, то это очень праведный путь и дар Божий, однако это не может служить целью - поскольку не всякий может сочетать работу с изучением Торы.

Подведем итоги. Подобно тому, как Талмуд оставил открытым спор между р. Ишмаэлем и р. Шимон бар Йохаем, мы не будем пытаться установить, кто был "прав" в вышеприведенном споре, Моисей Маймонид, требовавший, чтобы изучение Торы неприменно сочеталось с работой, или его коллеги, утверждавшие, что знатоки Торы имеют право существовать за счет общины. Одно, однако, очевидно: сторонники концепции "Torah only" не имеют никаких оснований утверждать: что их подход опирается на единственно аутентичное еврейское мнение. Ибо мнение таких гигантов Торы, как р. Ишмаэль или Моисей Маймонид может, разумеется, быть не единственно верным, но уж никак не может быть "неаутентичным" или же "нееврейским".

Эту главу мне хотелось бы закончить отрывком из галахического постановления германского раввина Шмуэля Ландау (ум. 1834), сына знаменитого галахиста Иуды Ландау, автора книги "Ноде Беиегуда":

"Когда мальчик достигает 12 лет, о его способностях и наклонностях уже можно составить мнение. Если у него есть способность к учебе, то рогда нужно определить, будет ли он изучать Талмуд с целью получения смихи <"рукоположения" в раввины - Е. Л. >, или же ему следует изучать ИНЫЕ НАУКИ. Если же у него нет способности к учебе, то тогда ему следует учиться, в зависимости от его наклонностей, какому-либо ремеслу или торговле"

Эти слова, как мне кажется, вполне могут послужить для нас мостиком к теме, о которой у нас дальше пойдет речь.

 

Тора и светское литература

 

Итак, как мы установили, традиционный еврейский идеал вовсе не исключал того, что изучение Торы сочетается с работой с целью заработать на хлеб насущный. Однако рабочий день в наши дни составляет всего восемь часов. Однако возникает вопрос: как, с еврейской точки зрения, должен человек распорядится временем, свободным от работы и домашних дел? Должен ли он полностью посвятить его изучению Торы, или же его культурный досуг может быть более разнообразным, и включать, скажем, чтение светских книг, музыку или посещение театра?

В рамках этой небольшой статьи мы рассмотрим только один аспект данной проблемы: отношениe традиционного иудаизма к чтению "небожественных" книг.

Еврейский народ, как известно, издревне называли "народом Книги". И действительно, начиная как минимум со времен Эзры и Нехемии, именно Книга (точнее сказать, Пятикнижие, или Тора) начинает играть центральнуя роль в еврейской религиозной жизни. Публичное чтение Торы происходит как минимум три раза в неделю, и являет собой один из центральных моментов еврейской литургии. Что же до изучения Торы, то оно неоднократно объявляется одой из важнейших форм религиозной жизни, и даже -одним из основных способов "спасения души":

"Вот дела, плоды которых человек вкушает в мире этом, но главную награду он получит в Мире Грядущем: почитание отца и матери, помощь ближнему, ранний приход в дом учения утром и вечером, гостеприимство, забота о больных, помощь бедным невестам, устройство свадьбы, участие в похоронах, сосредоточенье в молитве, примирение поссорившихся друзей или супругов. Но изучение Торы РАВНОЦЕННО ВСЕМ ЭТИМ ЗАПОВЕДЯМ, вместе взятым!"(Шаббат127a).

Однако, если существует Книга, чтение которой приводит к спасению души, то тогда достаточно логично предположить, что существуют и книги, обладающие свойствами прямо противоположными; книги, чтение которых не только не идет человеку на пользу, но и, напротив, способно обречь его душу на адские мучения. Итак, существуют ли, согласно традиционному еврейскому взгляду, книги, чтение которых было бы делом максимально нежелательным, или даже запрещенным?

Еврейские мудрецы заинтересовались данным вопросом еще во времена Мишны. И дали на него однозначнтй ответ: да, существуют книги, читая которые, еврей весьма рискует погубить свою душу

"Весь народ Израиля имеет удел в Мире Грядущем <... >. Сказал р. Акива: тот, кто читает "Sfarim Hizonim" ("посторонние книги") - нет у него удела в Мире Грядущем" (Санхедрин 90а).

 К сожалению, р. Акиба не уточнил, какие именно книги он считал "посторонними". Однако, на первый взгляд, на этот вопрос мы легко можем ответить и сами. Как мы уже видели, изучение Торы рассматривалосьв еврейской традиции в качестве верного средства для того, чтобы "заслужить удел" в Мире Грядущем. Было бы логично предположить, что, в таком случае, любое действие, отвлекающее человека от изучения Торы, будет рассматриваться мудрецами как ведущее к "потере" данного "удела". А что может более эффективно отвлечь еврея от чтения священного текста, нежели чтение ЛЮБОГО ДРУГОГО текста, к изучению Торы не относящегося - т. е. , иными словами, любого НЕРЕЛИГИОЗНОГО ("постороннего") текста?! И, следовательно, слова р. Акибы следует понимать - как анафемствование практически любой светской или нееврейской литературы, не имеющей непосредственного отношения к изучению Торы.

Надо сказать, что весьма многие раввины понимали вышеприведенную мишну именно так. К примеру, известнейший комментатор Мишны р. Овадия из Бартануро писал, что "Sfarim hizonim" суть "еретические книги, подобные сочинениям Аристотеля", а также - "книги, не приносяшие пользы", например, исторические хроники. Аналогичного мнения придерживался Йом Тов Липман, автор "Тосафот Йом Тов", и многие иные комментаторы.

Мудрецы Талмуда, однако, пошли другим путем. Как разъясняет, комментируя вышеприведенную мишну, Иерусалимский Талмуд,

"посторонние книги ("Sfarim hizonim") - <неканонические> книги, подобные книгам Бен-Сиры или Бен-Лаана. Однако ЧТЕНИЕ ГОМЕРА И ИНЫХ ПОДОБНЫХ КНИГ - подобно чтению букв <т. е. не приводит к "утрате удела" в Мире Грядущем - Е. Л>" (Санхедрин)

Языческий характер гомеровских книг не заметить невозможно. Более того, во времена поздней античности на изучение "Одиссеи" и "Иллиады" базировалось греческое школьное образование, и, таким образом, книги великого слепца служили своего рода входным билетом в эллинистическое общество. Поэтому, если бы мудрецы Талмуда стремились любой ценой отгородить еврейство от любой культуру, кроме Торы, то в первую очередь они, несомненно, объявили бы "посторонними" и таким образом запретили именно книги Гомера. . И поскольку такий запрет не последовал - более того - были предприняты специальные меры, дабы предотвратить подобное "изоляционисткое" прочтение Мишны! - то, думаю, мы можем смело предположить, что подобная "блестящая изоляция" еврейского народа (или, по крайней мере, его элиты, умеющей читать по-гречески) в намерения мудрецов Талмуда не входила.

Поскольку речь у нас зашла о Гомере, то нельзя не вспомнить об еще одной талмудической дискуссии, в которой обсуждался вопрос, существует ли в еврейской традиции запрет на изучение греческого языка и/или "греческой мудрости".

"Учили мудрецы: во время войны между хасмонейскими принцами Гиркан осадил в Иерусалиме своего брата Аристобула. Каждый день осажденные спускали со стен корзину с динариями, и осаждавшие клали в нее жертвенное животное. Один старик, изучавший греческую мудрость, намекнул осаждающим с помощью греческой мудрости: «Пока продолжаются жертвоприношения, вам не взять город». На следующий день вместо жертвенного животного осаждавшие положили в корзину свинью <...> После этого было сказано: проклят всякий, выращивающий свиней обучающий сына греческой мудрости!

Но разве это так? Ведь говорили мудрецы: зачем говорить в Палестине на арамейском? Либо говорите на святом языке, либо - по гречески <т. е. греческий язык не запрещен>? - Есть разница между греческим языком и греческой мудростью. - Но разве греческая мудрость запрещена? Ведь свидетельствовал р. Иуда, что Шмуэль слышал от р. Шимона бен Гамлиэля: Тысяча учеников было в доме моего отца, пятьсот из них учили Тору, и пятьсот - ГРЕЧЕСКУЮ МУДРОСТЬ, из из них остались в живых только я сын брата моего отца < т. е. и греческая мудрость не запрещена>? - И это ничего не доказывает, ведь дом р. Гамлиэля был исключением из-за близости к римским властям"(Сота 49б).

Таким образом, по мнению некоторых мудрецов, изучение греческого языка и греческой мудрости действительно было в какой-то момент запрещено. Однако, во-первых, другие мудрецы выражали глубокое сомнение, существовал ли подобный запрет на самом деле. А во-вторых, даже кто настаивал на том, что этот запрет существовал, не утверждали, что он носил тотальный характер.

Вопрос о том, можно или нельзя изучать "греческую мудрость", поднимался в Талмуде еще один раз - в контексте спора о то, как именно следует выполнять заповедь изучения Торы.

"Сказал р. Аши: если человек выучит одну галаху утром и одну вечером, то тем самым он выполняет сказанное в Писании: "Да не отходит книга закона от уст твоих, но поучайся в ней день и ночь"(Йеѓошуа 1:8). Р. Йоханан учил от имени р. Шимона бар Йохая: если человек читает "Шма" утром и вечером, то даже тогда он исполняет. Однако запрещено сообщать об этом простецам. Раба же, напротив, считал, что тому, кто сообщит об этом простецам, это вменяется в заслугу.

Р. Дима, сын сестры р. Ишмаэля, спросил у р. Ишмаэля: я уже выучил вся Тору, могу ли я теперь начать изучать греческую мудрость? Ответил ему р. Ишмаэль: сказано: Да не отходит сия книга закона от уст твоих, но поучайся в ней день и ночь (Йеѓошуа 1:8) - найди время, которое не было бы ни "днем", ни "ночью", и тогда сможешь учить греческую мудрость.

Но это решение не соответствовало мнению р. Шмуэля бен Нахмани, который учил от имени р. Йонатана: данный стих Писания следует понимать не как долг или заповедь, но как БЛАГОСЛОВЕНИЕ" (Менахот 99б).

Смысл данного отрывка понятен. Существует мнение (р. Ишмаэля), что заповедь изучения Торы выполняется тем, что человек должен посвятить Торе все свое свободное время. И, естественно, в соответствии с этим мнением любое посторонне чтение (и в том числе, разумеется, изучение "греческой мудрости") является ничем иным, как нарушением данной заповеди - "bittul Tora". Однако, во-первых, данный подход к этой проблеме отнюдь не является единственным; а во-вторых, у нас нет никаких оснований полагать, что галаха в этом вопросе устанавливается именно по р. Ишмаэлю, а не по мнению его оппонента, р. Йонатана.

Впрочем, в Палестине времен Мишны и Талмуда соседями евреев были не только греки-язычники, но и христиане, последователи различных гностических учений, а также - представители различных еретических, с точки зрения мудрецов Талмуда, еврейских сект. Причем у каждой из этих групп были свои книги, священные для них и, соответственно, еретические для евреев-талмудистов. Так что раввинам пришлось сформулировать свое отношение не только к "древнему" язычнику Гомеру, но и к творчеству новоявленных палестинских "богоискателей".

"Сказал р. Тарфон: да сожгу я своих детей, если не сожгу еретические книги, попадись они мне в руки! <...> Р. Иосиф спросил у р. Абиху: Книги, хранящиеся в "Бе-Авидан" <дом, где еретики собирались для чтения своих книг - Раши. Вопрос р. Иосифа связан с тем, что в еретических книгах записано Имя Бога> - можно ли спасать их из огня? Р. Абиху не смог ответить. Рав никогда не ходил в "Бе-Авидан", и всегда обходил языческое капище "Нецраф". Шмуэль тоже никогда не ходил в капище, однако часто посещал "Бе-Авидан". Р Меир бен Иосиф говорил: Я часто хожу в "Бе-Авидан" < для участия в религиозных прениях с еретиками - Раши> (Шаббат 115б).

Таким образом, еретические книги вызывали у мудрецов Талмуда гораздо более сильные чувства, нежели сочинения Гомера. Что, впрочем, достаточно нетрудно объяснить. К моменту написания Талмуда язычество умирало по всей римской империи, и поэтому увядающие олимпийцы мало кого могли сбить с "пути истинного". И напротив, именно в эту эпоху различные же секты (не говоря уже и христианской церкви) находились подъеме, привлекая к себе множество неофитов, в том числе и из числа евреев.

У мудрецов Талмуда не было никаких иллюзий, сколь опасным может оказаться для еврея чтение еретических книг. Ведь даже р. Элиша бен Авуя (Ахер), один из величайших раввинов своего поколения, впал в ересь из-за чрезмерного увлечения подобными книгами. "Говорили мудрецы: греческая песня не сходила с уст Ахера; а когда Ахер вставал, множество еретических книг падало с его лавки" (Хагига 15б). Ho, несмотря на это, на безоговорочный запрет чтения подобных кник (по крайней мере - для самих мудрецов) они все-таки не пошли!

Впрочем, из того факта, что мудрецы Талмуда не запретили чтение "небожественных" книг, вовсе не следует, что они рекомендовали подобное чтение, и уж тем более - что они находили в нем какую-либо религиозную пользу. Поэтому в эпоху Талмуда неканонические книги если и читались, то крайне небольшой частью интеллектуальной элиты, и никакого видимого влияния на развитие еврейской мысли чтение этих книг не оказало.

 

******

 

Говоря об отношении иудаизнма к неканонической литературе, невозможно, разумеется, пройти мимо истории средневекового сефардского еврейства. Поскольку данной теме посвящено огромное количество специальной литературы (в том числе и на русском языке), то мы не будем останавливаться на ней слишком подробно. Ограничимся лишь тем, что укажем на сушественные, на два существенных изменения, произошедшие в самосознании этих общин по сравнению с эпохой Талмуда. Во-первых, если в эпоху Талмуда с "неканонической" литературой была знакома лишь незначительная часть еврейской религиозной элиты ("дом р. Гамлиэля"), то в интересующую нас эпоху "философские" и "научные" книги читал, в той или иной мере, практически каждый образованный члем общины. А во-вторых, не вызываетт никаких сомнений тот факт, что подобное чтение в первую голову оказывало влияние на восприятие еврейской элитой СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ РЕЛИГИИ!

Суммируя религиозный опыт средневекового исламского мира, профессор Юлиус Гутман, в частности, писал:

"В эту эпоху огромное влияние на духовную жизнь евреев оказала философия. Для тех еврейских групп, чья духовная жизнь не ограничивалась изучением Торы и Талмуда, и которые стремились к универсальным культурным идеалам, философия превратилась в королеву всех наук. Философское знание было для них не только высшей формой светского знания, от которого зависят все светские науки, но также и высшей формой религиозного знания, более важной, чем даже изучение Галахи. Главенство философии не оставалось для них абстрактной теоретической программой, но оказывало неприрывное влияние на реалии повседневной религиозной жизни. Все виды религиозной литературы находились под влиянием философии. Библейская экзегеза искала в философии более глубокое понимание текста Писания; религиозная поэзия отражала философские идеи; наконец, проповедники позднего Средневековья старались донести философские идеи до максимально широкого круга слушателей. Интерпретация иудаизма в философском духе в конечном итоге породила новую "философскую" религию, которая, хотя и признавала неприлижный авторитет божественного Откровения, тем не менее представляла из себя значительную трансформацию библейского и талмудического иудаизма; причем с течением времени эта новая форма религии становилась достоянием все более широкого круга образованных евреев.

Еврейская философия средневековья возникла в Исламском мире и под сильнейшим влиянием исламской философии. В начале огромное влияние на нее оказала исламская философская школа "Калам"<...> Еврейские неоплатоники черпали идеи из арабских переводов греческих неоплатонических текстов, прежде всего - сделанных т. н. "Чистыми Братьями" из Басры. Еврейские аристотелианцы, в свою очередь, опирались на комментарии к Аристотелю, сделанные такими арабскими аристотелианцами, как Аль-Фараби, Авиценна, а позднее - и Аверроэс" (Guttmann, "Philosophies of Judaizm. The history of jewish philosophy from biblical times to France Rozenzweig". New York, 1964).

Религиозный идеал упомянутой Гутманом "философской религии" наиболее последовательно сформулировал Моисей Маймонид. По мнению знаменитого философа и кодификатора, изучение философии и наук является не только "разрешенным", но и НЕОБХОДИМЫМ для каждого религиозного еврея. Ибо знания данных наук, по Маймониду, необходимо каждому еврею прежде всего для полноценной религиозной жизни. Ни скупулезное исполнение заповедей, ни изучение Торы не могло, как считал Маймонид, способствовать приближению человека к Богу. Только человек, постигший "физику и метафизику, мог, по мнению Маймонида, рассчитывать на подобную привелегию.

“Царь живет в своем дворце, подданные же его частично живут в его стране, частично же вне ее. <...> Те, кто мечтает достичь дворца и войти в него, однако никогда даже не видели его - это основная масса религиозных людей. Они соблюдают божественные заповеди, однако невежественны. Те, кто дошел до дворца и ходят вокруг него, но никогда не попадут внутрь - это те, кто посвятил себя исключительно изучению Торы. Они верят, согласно традиции, в истинные постулаты религии, и изучили законы служению Богу, однако никогда не пытались философски исследовать основы Tоры, и не пытались проверить истинность догматов при помощи доказательств. Те, кто логически исследуют основы религии, подобны допущенным в прихожую. <...> Те же, кто сумел найти доказательства всему, что возможно доказать, кто обладает подлинным знанием о божественном (насколько такое знание доступно человеку) - они достигли своей цели и находятся во внутренних покоях дворца вместе с царем.

Сын мой, пока ты занят изучением математики и логики, ты подобен тому, кто ходит вокруг дворца. Познав физику, ты как бы входишь в залу. Когда же, по окончанию изучения натур-философии, ты займешься метафизикой, тогда ты можешь считать, что прошел во внутренние покои царя" ("Путеводитель колеблющихся" 3: 51").

Нет оснований предполагать, что, считая, что философ находится "ближе к Богу", нежели неискушенный в философии знаток Торы, Маймонид полагал, будто тем самым он что-либо меняет в традиционной системе религиозных еврейских ценностей. Совсем наоборот: по мнению Маймонида, и библейские пророки, и мудрецы Талмуда придерживалась той точки зрения, что "постижение истиной мудрости" является делом существенно более важным, нежели "простое" изучение Торы.

"Человек, в совершенстве знающий Тору, называется мудрым по двум причинам. Во-первых, поскольку из Торы он узнает высшие истины; а во-вторых, поскольку Тора обучает его правильной морали. Однако, поскольку Тора не демонстрирует истину при помощи философского метода, а лишь передает не посредством традиции, в книгах пророков и мудрецов изучение Торы и постижение мудрости описываются как две разные вещи; подлинная мудрость доказывает истины, которым Писание учит нас посредством традиции. Когда Писание прославляет мудрость и говорит о том, как велика ее ценность и как мало людей действительно овладело ею - оно имеет в виду именно такую мудрость.

В книгах наших мудрецов есть множество мест, из которых очевидно, что они различали изучение Торы и изучение мудрости. ”("Путеводитель колеблющихся" 3: 54).

В вышеприведенном отрывке Моисей Маймонид признавал, что человек, занимающийся только Торой, может быть назван "мудрым", пусть и в весьма ограниченном смысле этого слова. Комментируя же библейскую книгу Иова, философ высказывался даже еще радикальнее. Как известно, мудрецы Талмуда были столь шокированы отдельными высказываниями Иова, что, по их мнению, "Иов просто-напросто богохульствовал", так что "за подобные слова следовало бы забить ему рот грязью" (Бава батра 16а). Объясняя своим читателям, как мог Иов придерживаться столь ошибочных мнений, Маймонид писал, что

"Иов оставил свои заблуждения, и сам признал их ошибочность <...> Иов придерживался подобного мнения только до тех пор, пока он НЕ ОБЛАДАЛ ИСТИНОЙ МУДРОСТЬЮ и знал о Боге только посредством РЕЛИГИОЗНОЙ ТРАДИЦИИ, ПОДОБНО БОЛЬШИНСТВУ ВЕРУЮЩИХ ЛЮДЕЙ. " ("Путеводитель колеблющихся" 3: 23).

Разумеется, существует огромный соблазн предположить, что под изучением "мудрости" Маймонид подразумевал изучение каких-нибудь эзотерических аспектов Торы, или же, на худой конец, знакомство с трудами предшествующих или современных ему еврейских философов (таких, к примеру, как Саадия, Ибн-Гвироль, Иуда Галеви etc). Однако внимательное знакомство с текстами Маймонида не оставляет сомнения, что "источником мудрости" для философа были, прежде всего - книги различных нееврейских мыслителей, как языческих, так и мусульманских. Так, только на страницах "Путеводителя колеблющихся" Mаймонидом упомянуты труды более чем двух десятков греческих, латинских и арабских ученых, причем только из аристотелевских работ цитируется или упоминается целых шесть: "Физика", "Метафизика", "Никомахова этика", "О небесах" etc.

Говоря о мировоззрении Моисея Маймонида, крайне важно отметить следующий момент: нет совершенно никаких оснований считать, что его религиозные воззрения были в чем-то принципиально непохожи на религиозные воззрения его предшествующих и последующих коллег. Вовсе нет! Весьма сходных воззрений придерживались весьма многие еврейские мыслители того времени. Даже если далеко не все из них разделяли мнение Маймонида, что "Философ" стоит ближе к Богу, нежели простой верующий или даже знаток Тору, мало кто из них сомневался, что изучение "Мудрости" является делом не менее важным, нежели изучение религиозного Закона, или что знаток "физики и метафизики" заслуживает не меньшего уважения, нежели талантливый талмудист.

Дабы не быть голословными - приведем небольшой отрывок из "Завещания" р. Иосифа Каспи, которое он написал для своего сына, достигшего совершеннолетия.

“Сын мой, я должен тебе признаться, что, хотя в юности я много изучал Талмуд, к своему стыд, далеко не всегда знаю тот или иной закон. Поэтому сейчас, когда я уже стар и сед, мне нередко приходится обращаться с различными вопросами к раввинам. И я не стесняюсь этого! Разве может человек быть знатоком всех искусств? Если мне нужен золотой кубок, то я иду к золотых дел мастеру, и не стыжусь этого. И так во всем; в случаи нужды, я обращаюсь к тому, кому Бог дал способность к данному ремеслу.

Однажды я устроил пир, и множество изысканных блюд было подано на стол. К несчастью, служанка по ошибке окунула молочную ложку в мясной горшок, а я не знал, какова в данном случае Галаха, и как нужно правильно вычислять соответствующие объемы < 1: 60 - Е. Л. >Тогда я пошел к одному раввину, обладавшему хорошей репутацией. К моему несчастью, он как раз сидел за трапезой и вином с женой и друзьями, так что мне пришлось прождать у двери до вечера. Наконец, он сказал мне, каков в моем случае закон, и я смог вернуться домой, к заждавшимся меня друзьям.

Я рассказал тебе эту историю, чтобы ты видел, что я не стыжусь того, что не являюсь специалистом в той или иной области. Ибо пусть в этом мне недостает знания - ЗАТО Я ЯВЛЯЮСЬ ЗНАТОКОМ В ДРУГОМ! Ибо разве способность доказать существование и единство Бога не менее важны, нежели знания ритуальных законов касательно маленьких молочных ложек?”

Говоря о еврейской философской культуре, нельзя, думаю, не упомянуть еще об одном мыслителе - о доне Ицхаке Абрабанеле. Ибо, придерживаясь в целом более консервативных философских воззрений, нежели тот же Моисей Маймонид, Абрабанель шел в некоторых вопросах гораздо дальше знаменитого египетского философа – например, в деле привлечения нееврейских источников для понимания иудаизма.

 Как мы уже говорили, Маймонид весьма активно цитировал нееврейских авторов в своих книгах различных нееврейских авторов наравне с еврейскими мудрецами. Как писал философ,

"то, о чем я буду говорить в этих главах, равно как и то, что будет сказано в комментариях к Мишне, вовсе не выдумано мной. Все эти идеи взяты как из обсуждений наших мудрецов (мидрашей, Талмуда и иных сочинениях), так и многочисленных сочинений различных философов, как древних, так и современных. Ибо сказано: выслушивай истину от любого, кто бы не высказал ее. " ( "Шмоне праким").

 Однако открыто ссылаться на мнения нееврейских мыслителей Маймонид позволял себе лишь в своих философских сочинениях, и, прежде всего в монументальном "Путеводителе колеблющихся" - т.е. в книгах, написанных для интеллектуальной элиты. В книгах же, написанных для "простонародья" философ, по его собственным словам, далеко не всегда давал ссылку на первоисточники - так что у неискушенного читателя могло сложиться впечатление, что он имеет дело с традиционной еврейской мудростью. Абрабанель же смело ссылался на нееврейские авторитеты - в своих КОММЕНТАРИЯХ К БИБЛИИ, т. е. в книге, предназначенной (теоретически) для каждого грамотного еврея.

Далее, Моисей Маймонид в своих трудах охотно ссылался на сочинения греков, римлян и арабов. Однако ни в одной из его книг мы не найдем упоминаний о каких-либо христианских авторов - возможно, потому, что философ, как известно, почитал христианство в отличие от ислама, многобожием и идолопоклонством. О книгах Абрабанеля этого сказать нельзя. Дон Ицхак цитировал Фому Aквинского столь же часто и столь же непринужденно, как Аристотеля, Аверроэса или даже... самого Маймонида.

По большей части, разумеется, Абрабанель с христианской точкой зрения полемизировал, особенно если речь шла о христологическом толковании того или иного библейского стиха. Тем не менее, нередко бывало и такое, что мнение того или иного христианского комментатора казалось ему более обоснованным, нежели даже традиционное еврейское толкование. К примеру, в комментарии к 8-й главе первой книги Самуила Абрабанель писал: "Я считаю мнение христиан по данному вопросу более приемлемым, нежели точку зрения раввинов, о которых я говорил" (цит. по Телушкин "Еврейский мир". Москва, 2000).

Среди многочисленных христианских авторов, на труды которых ссылался в своих книгах дон Ицхак Абрабанель, особо стоит отметить некого "епископа Пабло из Бургоса", автора комментария к Писанию. Дело в том, что "в девичестве" упомянутого епископа звали... Шломо Галеви. А "работал" он - раввином еврейской общины испанского города Бургоса! (В какой-то момент практически вся бургосская община, с пастырем во главе, приняла крещение. Судьбой наиболее знатных из новообращенных занимался лично испанской король - который, видимо, и решил трудоустроить бывшего рабби по "смежной" специальности).

Как известно, в 1492 году дон Ицхак Абрабанель вынужден был покинуть Испанию и переселиться в Италию. Значительная часть его книг он написал уже на новой родине, в Неаполе или Венеции. Вместе с Абрабанелем на итальянской земле нашло прибежище значительное количество испанских евреев. Судя по всему, весьма многие из них, подобно дону Ицхаку, сохранили приверженность к культурной и философской традиции своей прежней родины. Доказательством этому может, в частности, служить документ, который приводит в своей книге Норманн Ламм, глава американского "Иешива-Юниверсити" (Lamm, “Tora uMadda” New-York, 1990). Согласно этому документу, Король Иоанн Сицилийский даровал своим еврейским подданным право основать на территории его королевства... еврейский университет! К сожалению, из этой затеи в конечном итоге ничего не вышло - как не удалось реализовать свои планы итальянскому раввину Аврааму Провансалю, пытавшемуся осуществить аналогичную идею в 17 веке. Однако сам факт, что определенная часть итальянских евреев XOTEЛА БЫ иметь еврейский университет (обучение в котором, разумеется, по определению не могло бы ограничится исключительно изучением Торы!) является, на наш взгляд, более чем показательным.

Говоря о взаимоотношениях иудаизма с нееврейской культурой, нельзя, разумеется, пройти и мимо опыта германской ортодоксии 19-20 веков.

Еще в начале 19 столетия образованные люди среди благочестивых германских евреев были очень редки. Одной из таких редких фигур был, к примеру, гамбургский раввин Ицхак Бернайс, публиковавший статью в германских журналах и неоднократно претендовавший на профессорскую кафедру в различных германских университетах. Заняв пост главы гамбургской общины, р. Бернайс ввел практику каждую субботу произносить в городской синагоге проповедь, густо насыщенную насыщенные цитатами из классической и современной литературе. По иронии судьбы, эти проповеди обычно мог оценить по достоинству лишь один из его слушателей - поэт Генрих Гейне, в молодости, как известно, принявший христианство. (Впрочем, данный факт отнюдь не мешал поэту не только регулярно бывать на проповедях р. Бернайса, но и сидеть у него за субботним столом практически каждую неделю).

Именно Гейне рассказал следующий анекдот, якобы приключившийся во время одной из проповедей p. Бернайса. Раввин, увлекшись красноречием, зачем-то помянул в своей речи римского бога Юпитера. После проповеди между прихожанами состоялся следующий диалог:

-Ты не знаешь, кто такой этот Юпитер, о котором мы слышали?

-Понятия не имею! Но, раз рабби его упомянул, не сомневаюсь, что это какой-нибудь БЛАГОЧЕСТИВЫЙ ЕВРЕЙ!

Однако семена, посеянные р. Бернайсом и другими ортодоксальными просветителями, постепенно давали всходы. Так что уже к середине 19 века в Германии сложилась значительная прослойка правоверных евреев, не менее образованных и культурных, нежели их немецкие соседи, и не меньше (а порой и больше!) этих соседей влюбленных в германскую культуру.

Показательной в этом смысле была фигура р. Шимшона Рафаэля Гирша, много лет стоявшего во главе ортодоксальной общины Франкфурта-на-Майне. Многочисленные книги знаменитого раввина буквально переполнены дифирамбами Канту, Бетховену, Лессингу и многим другим писателям и мыслителям Германии. Особую любовь р. Гирш испытывал к творчеству Шиллера. В специально посвященной поэту элегии раввин называл Шиллера "самым немецким из поэтов, научившим евреев мудрости жизни" (цит. по Breur "Modernity within tradition". New York, 1992). А газета "Исраэлит", издаваемая франкфуртской ортодоксальной общиной и находившаяся под влиянием идей Гирша, писала, что "если бы Хедвиг Тель и Гертруда Штуффер зажигали субботние свечи, то мы могли бы сказать, что Шиллер создал портреты идеальных еврейских женщин" (там же)

Впрочем, следует признать, что следующие поколения германских ортодоксов не разделяли чувств Гирша к Шиллеру. Ибо их кумиром стал другой немецкий поэт - Гете. Ортодоксальная пресса начала прошлого века регулярно ставила знак равенства между "Фаустом" и... "Экклезиастом". Р Лео Данцигер, один из влиятельных лидеров германской ортодоксии, опубликовал специальное исследование, доказывающее, сколь значительное влияние на творчество Гете оказали книги Ветхого Завета. А его коллега, р. Нехенмия Нобель, регулярно цитировал Гете в своих субботних проповедях.

Говоря о религиозном опыте германской ортодоксии, невозможно не упомянуть о ее успехах на поприще организации еврейского образования. Пионером здесь, вне всякого сомнения, был уже упоминавшийся франкфуртский раввин Шимшон Рафаил Гирш. Благодаря его настойчивым усилиям, в городе была открыта первая в Германии еврейская ортодоксальная гимназия. Обучение в данной гимназии предполагало достаточно глубокое изучение различных еврейских религиозных дисциплин, общеобразовательная же программа полностью соответствовала тогдашним германским стандартам. Tак что выпускники ортодоксальной гимназии получали по окончанию курса такой же аттестат, как их немецкие сверстники. (Важно помнить, что в Германии 19 века аттестат об окончании гимназии котировался существенно выше, чем сегодня российский или израильский диплом о среднем образовании. Так что лишь немногие немцы могли в то время похвастаться тем, что успешно справились с полным гимназическим курсом).

Франкфуртский проeкт оказался весьма успешным как с общеобразовательной, так и с еврейской точки зрения: как показал опыт, подавляющее число выпускников гимназии продолжало и в дальнейшем вести ортодоксальный образ жизни. Поэтому нет ничего удивительно, что в скором времени аналогичные учебные заведения возникли во многих других ортодоксальных общинах Германии. В самой же Франкфуртской общине и вовсе сложилось мнение, что школа с параллельным изучением светских и религиозных дисциплин является ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНОЙ моделью еврейского образования в Германии. Поэтому, когда один из учеников и последователей р. Гирша решил создать во Франкфурте небольшую "классическую" иешиву (в которой изучались исключительно религиозные дисциплины, и прежде всего, естественно, Талмуд), то он столкнулся с сильнейшим противодействием со стороны общины. Когда же иешива была все-таки создана, в течение первых десяти лет среди ее учеников не было ни одного франкфуртского еврея!

Если р. Гирш был озабочен прежде всего проблемой адекватного еврейского образования для "мирян", то его коллега и младший современник, р. Хильдесхеймер, сосредоточил свои усилия на решению несколько другой проблемы. Делом жизни для р. Хильдесхеймера стала подготовка нового еврейского "духовенства", одинаково "подкованного" как в Торе и Галахе, так и в различных светских науках.

Изначально предполагалось открыть в Германии иешиву "нового типа", в которой изучение религиозных дисциплин сочеталось бы с преподаванием различных светских предметов в объеме, соответствующем университетскому курсу. (Р. Хильдесхеймер написал даже программу для подобной иешивы. Среди прочего, она включала в себя немецкий язык, геометрию, географию, геометрию, еврейскую и всеобщую историю и даже латынь). Однако реализовать этот проект полностью в тогдашней Германии не удалось. (Через несколько десятилетий "вторая попытка" была предпринята уже в США. На этот раз фокус удался, и возникший в результате знаменитый "Иешива-Университет" успешно функционирует по сей день). В Берлинской теологической семинарии, открытой стараниями р. Хильдесхеймера в конце 19 века, светские дисциплины не преподавались. Однако из этого вовсе не следовало, что подготовка ее выпускников ограничивалась Талмудом, Галахой и иными "кошерными" предметами. Ибо, согласно требованиям, каждый студент семинарии был ОБЯЗАН, параллельно с обучением в семинарии, прослушать несколько курсов в Берлинском университете!

Какого было минимальное количество подобных курсов, нам не известно. Однако для подавляющего числа берлинских "семинаристов" это было и не важно. Ибо для них своего рода делом чести было получить раввинскую смиху ОДНОВРЕМЕННО с окончанием докторской степени! Так что почти каждый из выпускников Теологической семинарии мог с гордостью именовать себя: "доктор-равинер" – причем многие из них, по свидетельству очевидцев, даже предпочитали первый титул второму. (По этому поводу существует даже следующий анекдот. Некая набожная еврейка, приехавшая из местечка навестить живущего в Берлине сына, решила обратиться к местному раввину с вопросом, кошерна ли купленная ею курица. Дойдя до дома раввина, и увидев у него на двери табличку "Доктор-раввинер такой-то", женщина, постояла, подумала - да и пошла обратно со словами: И чем, скажите, может этот доктор помочь моей мертвой курице?")

Впрочем, не только простые набожные женщины из Восточной Европы весьма скептически относились к опыту германской ортодоксии. Их мнение вполне разделяли и весьма многие восточноевропейские раввины, полагавшими, что, может быть, на германской земле все эти новшества и могут быть терпимы, однако для их собственных общин они решительно не пригодны. Поэтому большинство из них вполне могло бы подписаться под словами Бельцкого ребе, посетившего в середине 19 века франкфуртскую общину. Bнимательно осмотрев школу, синагогу, микву и прочие общинные институты, ребе долго молчал, и наконец изрек: "Gantz shein, uber zu a shideh kumt dos niht!" ("Очень хорошо, но не для нас" - идиш). Поэтому, когда германская ортодоксия пыталась распространить свой опыт на иные общины, она почти всегда сталкивалась с весьма жестким противодействием.

К примеру, в 1856 году австрийский еврей-ортодокс Людвиг Август Франкель попытался открыть в Иерусалиме школу, в которой преподавались бы, наряду с религиозными предметами, также и светские дисциплины. Франкелю удалось получить благословение от главы сефардской общины, р. Хаима Нисима Абулафии. Однако ашкеназская община города выступила против него единым фронтом, позабыв про раздиравшие ее многочисленные распри. Результатом развернутой кампании стало то, что не только не был реализован проект Франкеля, но и было принято специальное галахическое постановление, объявляющее преподавание светских предметов в еврейской школе "запрещенным на все времена".

Весьма похожая история имела место в 1937 году, когда из-за нацистских репрессий дальнейшая деятельность на германской земле стала для Берлинской Теологической семинарии невозможной, и встал вопрос о ее переезде в какую-либо иную страну. Разумеется, в качестве одного из основных вариантов рассматривалась Палестина. Однако данный проект был на корню отвергнут одним из самых авторитетных восточноевропейских раввинов того времени, р. Авраамом Грознецким, к которому руководство семинарии обратилось за консультацией. ( Lamm, "Tora uMadda", London, 1990)

Ашкеназская община Иерусалима всегда была известна своим ригоризмом и склонностью к религиозному радикализму. Однако схожие взгляды высказывали и многие лидеры восточноевропейского еврейства. К примеру, вот что писал о светских науках один из лидеров "литовского" иудаизма, р. Исаак Вальдман из Калиша:

"Внешняя" мудрость вся пуста, бесполезна и лжива. В будущем ее пустота станет очевидна, ее лживость будет уничтожена, и Правда <Торы - Е. Л> откроется всем. Поэтому всякий, следующий мудрости светских наук - смерть следует за ним, и нет ему удела в мире грядущем. ” (цит. по Shuhat: "The debate about secular studies among the disciples of Vilna Gaon". Tora uMadda Journal, 1998)

Если р. Вальдман ограничивался критикой "внешней мудрости", то лидер польской ультра-ортодоксии р. Исраэль-Меир Коген (более известный как Хафец Хаим) шел в данном вопросе гораздо дальше - по его мнению, крайне нежелательным для религиозного еврея является даже знание нееврейских языков! О том, насколько радикальных взглядов придерживался р. Каган в данном вопросе, красноречиво свидетельствует нижеследующая история, приведенная в книге воспоминаний известной литовской отказницы Кармелы Райз «???».

Однажды Хафец Хаим отправился вместе с маленькой внучкой за какой-то посылкой, пришедшей из-за границы на его имя. На почте, однако, выяснилось, что для получения посылки необходимо заполнить некий бланк - на польском языке, естественно. Однако Хафец Хаим не умел не только писать, но даже и говорить по-польски. Проблема казалась неразрешимой, как вдруг внучка раввина спросила, может ли она расписаться вместо деда. Почтовый чиновник ответил утвердительно, и в течение нескольких минут посылка была получена.

По дороге домой Хафец Хаим стал выяснять у внучки, откуда она умеет писать по-польски. Получив ответ, что этому ее научила хозяйка дачи, которую ее семья снимала летом, Хафец Хаим решительно произнес: "Скажи маме, что больше мы эту дачу снимать не будем!".

Однако было бы величайшим заблуждением считать, что противостояние светской культуре было среди религиозных лидеров восточно-европейского еврейства поголовным. Ибо, стоит приглядеться чуть более внимательно, как выясняется, что среди них были раввины, придерживающиеся в данном вопросе совсем иных взглядов.

Первым в списке раввинов, считавших необходимым сочетать религиозное образование со светским, должно, вне всякого сомнения, идти имя р. Элияху, знаменитопго Гаона из Вильно. Ежедневно посвящая изучению Торы не менее 18 часов в день, р. Элияху, по свидетельству своих учеников и последователей, прекрасно разбирался и в современных науках - без хорошего знание которых, по его мнению, адекватное восприятие еврейской религии было практически невозможным. Как вспоминал впоследствии один из ближайших его учеников, р. Исраэль из Шклова,

"Мой учитель, Виленский гаон, говорил, что каждая из наук необходима для понимания нашей святой Торы. Он сам глубоко знал многие науки. Его познания в алгебре, тригонометрии, геометрии и музыке были общеизвестны. Гаон часто говорил, что понимание сокровенных частей Торы, секретов песен Левитов и секретов Зогара, невозможно без знания музыки <...> Что же касается философии, то гаон говорил, что изучил ее весьма глубоко". (Shuhat: "The debate about secular studies among the disciples of Vilna Gaon")

Виленский гаон не только сам изучал светские науки, но и считал их изучение также и для "широких еврейских масс". Р. Элияху даже предпринимал определенные шаги в этом направлении. В частности, по указанию гаона один из его учеников, р. Барух из Шклова, перевел на иврит "Геометрию" Евклида. Судя по всему, на этом планы гаона не останавливались. Как писал упомянутый р. Барух,

"когда я был в святой общине города Вильно, я слышал из святых уст гаона, что наше непонимание Торы пропорционально нашему непониманию светских наук, ибо знание Торы и знание наук нераздельно переплетены<...> и он сказал мне, чтобы я переводил на святой язык ВСЕ, ЧТО ВОЗМОЖНО, из светских наук”.

Справедливости ради, впрочем, надо отметить, что далеко не все ученики гаона подтверждали в своих воспоминаниях слова р. Баруха и р. Исpаэля. Так, упоминавшийся уже р. Вальдман, ярый противник светского образования, тоже был одним из учеников Виленского гаона, и вполне искренне считал себя продолжателем традиции своего учитель. А согласно воспоминаниям другого ученика, р. Элии Роговера, гаон не придавал большого значения своим познаниям в светских науках (которые он, к тому же, якобы приобрел без всякого систематического изучения), а во-вторых, вовсе не считал необходимым, чтобы другие евреи тратили время на изучение этих наук:

"Наш учитель, Виленский гаон, о котором все говорили, что он величайший мудрец, и что знания всех профессоров и ученых подобны, рядом с его знаниями, луковой шелухе, говорил, что, за исключением грамматики, евреям надо изучать только Талмуд. Что же касается иных наук, то их можно изучать только в местах, в которых запрещено учить Тору  <т. е. в нужнике - Е. Л. >. "

Говоря о несовместимости светского образования и традиционных идеалов Торы, лидеры ультра-ортодоксов любят ссылаться на пример знаменитого последователя Виленского гаона Р. Хаима Берлина из Воложина. Согласно преданию, когда царское правительство попробовало ввести в знаменитой Воложинской иешиве преподавание светских дисциплин (прежде всего - русского языка), р. Хаим, который в тот момент ее возглавлял, решительно отказался. Kогда же власти стали настаивать, знаменитый раввин предпочел вовсе закрыть иешиву.

Мне довелось встречать в литературе мнения, ставящие под сомнение достоверность данной легенды (см. напр. Schahter, "Facing the truth of History", Tora uMadda Journal, 1998). Однако даже если предположить, что вышеупомянутая история действительно имела место, было бы весьма опрометчиво сделать из нее вывод, будто бы р. Хаим Берлин "в принципе" был противником любого "нееврейского" образования. Ибо существуют авторитетнейшие свидетельства o том, что мнение Р. Берлина было в данном вопросе совершенно противоположным. Причем одно из таких свидетельств принадлежит не кому-нибудь, но РОДНОМУ СЫНУ р. Хаима, р. Меиру Бар-Илану, описавшему, в частности, в своих мемуарах следующий случай:

"Однажды мой отец вошел в мою комнату в тот момент, когда я занимался РУССКИМ ЯЗЫКОМ со своим учителем, студентом иешивы из Минска. Мой отец спросил у учителя о моих успехах, и тот, как всегда, пожаловался, что я плохо подготовил уроки. Тогда отец сказал мне: Учись, сын. Я очень хочу, чтобы ты хорошо знал русский язык... " (Schahter, "Facing the truth of History").

Если р. Хаим Берлин считал, что изучать русский язык и другие светские науки следует на дому, то в начале 20 века появились раввины, полагавшие, что для этой цели гораздо правильней будет создавать школы. Так, в 1903 году в Латвии открылась иешива "Тора ве-Даат", во главе которой встал р. Райнес. Согласно программе, обучение в иешиве предполагало, во-первых, полноценное изучение Талмуда, комментариев и галахических кодексов; во-вторых, изучение других еврейских предметов, систематическое преподавание которых в классических иешивах отсутствовало, как то: Библия, иврит, грамматика, еврейская история и литература etc; и, наконец, изучение светских наук в объеме курса городской гимназии. (Lamm, "Torah uMadda", London, 1990). На протяжении своего существования иешива р. Райниса подвергалась непрерывным нападкам, но тем не менее, продолжала вполне успешно существовать и была закрыта только в 1915 году, по причине неразберихи, вызванной германской оккупацией.

Традиции р. Pайнеса получили дальнейшее развитие в Литве, где в 1919-1920 годах была создана целая сеть школ, получившая название "Явне", программа которых в целом соответствовала установкам р. Райнеса. Важно отметить, что данное начинание пользовалось значительной поддержкой многих религиозных авторитетов тогдашней Литвы. Так первым официальным покровителем школ "Явне" стал р. Авраам Шапиро, главный раввин города Ковно. А созданная в 1921 году учительская семинария "Явне" формально находилась "под омофором" р. Иосефа Лейба Блоха, раввина города Тельша и главы тамошней иешивы.

Судя по всему, светские дисциплины преподавались в школах "Явне" на достаточно высоком уровне. Лучшим свидетельством тому может служить тот факт, что в Ковенском университете выпускников "Явне" оказалось достаточно, чтобы создать отдельную студенческую корпорацию еврейских религиозных студентов "Мория" (Lamm, "Torah uMadda", London, 1990).

Среди восточноевропейских раввинов, считавших светское образование необходимым для верующего еврея, нельзя не назвать р. Симху Зисселя Бройде (1823-1897). Ученик легендарного р. Салантера, р. Зиссель на протяжении всей жизни твердо придерживался мнения, что

"секулярные науки помогают нам понять мир, сотворенный рукой Господа. Поэтому вне всякого сомнения можно считать освящением Божественного имени, если в наше просвещенное время еврей может, оставаясь праведным человеком и знатоком Торы, быть вместе с тем быть современным во всем, что касается одежды, манер, речи и светского образования".

Поэтому нет ничего удивительного, что в иешиве, созданной им в г. Гробиме, преподавались русский язык, география, история и другие светские предметы.

Несколько лет назад в англоязычном издании газеты "Ятед Нееман" (орган ультра-ортодоксальной израильской партии "дегель-хаТора") были опубликованы отрывки из мемуаров отца известного раввина Элиягу Десслера, р. Дова Десслера. Подобно сыну р. Хаима Берлина, Дов Десслер учился дома, однако отец обучал его согласно принципам своего учителя, р. Симхи Зиссля. Поэтому в программу его обучения, среди прочего, входили различные произведения мировой классики (в русских переводах), к примеру, "Хижина дяди Тома' Бичер-Стоун. (Schahter, "Facing the truth of history". Tora uMadda Journal, 1998).

Об энциклопедической образованности р. Йосефа Дова Соловейчика написано немало. Bыпускник Варшавского и Берлинского университетов, много лет бессменно возглавлявший "Иешива-Юниверсити", был справедливо признан лидером и идеологом движения “Tora uMadda” (“Тора и наука”) . Любой, кто хоть раз открывал самую популярную из его книг, "The man of Halaha”, не сможет не признать правоту проф. Исидора Тверского, писавшего, что

"буквально с первых страниц книги вы встречаетесь с Гегелем и Кьеркегором, Рудольфом Отто и Карлом Бартом, Шпенглером, Лассалем, Руссо, Ницше, Бергсоном и Хайдегером. А буквально на следующей странице вас ждут Платон и Аристотель, Галилей и Ньютон, а вместе с ними - Гуссерль, Шиллер, Беркли и Герман Коген <...> Кант и Коген, Кьеркегор, Ибсен, Шиллер и Хайдеггер сопровождают вас до последней страницы - вместе с Ибн Гвиролем, Маймонидом, Дунсом Скотсом и Ницше" (Tversky, "The Row". "Тradition" 30: 4, 1969).

Однако не все при этом помнят, что р. Йосеф Дов был потомком одной из самых известных раввинских династий Литвы. Его отец и дед многие годы возглавляли общину г. Бриска (Брест-Литовска). Причем дед р. Иосефа Дова, р. Хаим Брискер, даже создал новый метод изучения Талмуда, получившего название "брискерского".

Во второй половине 20 века увидели свет воспоминания о р. Иосефе Соловейчике, написанные его ближайшими родственниками. Их чтение практически не оставляет сомнений, что духовный выбор р. Соловейчика был в значительной мере предопределен атмосферой, царившей в его доме, и прежде всего - благодаря влиянию своей матери.

Вот, к примеру, что пишет о детстве р. Иосефа Дова его зять, р. Аарон Лихтенштейн:

"Рав Соловейчик на всю жизнь полюбил литературу благодаря своей матери, которая вела его от волшебных сказок к книгам Ибсена, Пушкина, Лермонтова и Бялика"(Lichtenshteen: "R. Josef Soloveichik" in "Great Jewish thinker of 20 century". Clinton, 1963).

А вот что писала о своем детстве родная сестра р. Cоловейчика, Шуламит:

"Под влиянием глубокой убежденности моей матери, считавшей, что верующий еврей ни в какой области не может быть невеждой, мой отец резко изменил свое отношение к светскому образованию. Он стал придерживаться мнения, что в изменившемся мире светское образование необходимо еврею не меньше религиозного. Светское образование стало частью нашей жизни".

Известно, что р. Соловейчик-отец не только не возражал против того, чтобы его сын получил университетское образование, но и весьма гордился академическими успехами сына. В частности, рекомендуя р. Йосефа Дова на пост раввина Тель-Авива, он счел нужным отметить не только глубокие познания сына в Торе, но и то, что тот в совершенстве владеет немецким языком и имеет университетское образование. Относительно последнего р. Соловейчик-старший явно не без гордости писал:

"Мой сын блестяще защитил в Берлинском университете докторскую диссертацию по философии. Все его профессора были восхищены его блестящими знаниями".

Подведем итоги. Как нам удалось выяснить, в Талмуде нет прямого запрета на чтение нерелигиозной литературе. Напротив, есть свидетельства, что как минимум некоторые мудрецы совмещали изучение Торы с иными интеллектуальными занятиями. В пост-талмудические времена практически невозможно эпоху, в которой религиозная жизнь всех без исключения еврейских общин ограничивалась бы исключительно Торой. А что же до тех общин, которые все-таки следовали данному принципу, то и среди их духовных лидеров находились те, кто придерживался в данном вопросе иных взглядов.

Мне хотелось бы закончить эту статью следующей историей. В середине 30-х годов группа американских ортодоксов обратилась к нескольким наиболее уважаемым восточно-европейским раввинам с вопросом, дозволено ли ортодоксальному еврею учиться в университете. Два раввина, р. Эльханан Вассерман и р. Барух Бер Лейбович, ответили отрицательно. Третий же, уже упоминавшийся выше р. Авраам Исаак Блох, от прямого ответа уклонился, послав вместо этого следующее рассуждение:

"В данном вопросе очень трудно прийти к однозначному галахическому решению, поскольку оно зависит прежде всего от наших идеологических предпочтений <...> В подобных решениях приходится опираться на аггадические отрывки Талмуда, которые имеют свою собственную логику, отличную от логики галахических отрывков - в частности, при употреблении слова "заповедь". Из-за этого очень трудно выработать ясные принципы, пользуясь которыми, можно было бы прийти к однозначному галахическому решению. В результате, в соответствии с обстоятельствами места и времени, а также - в зависимости от личности конкретного человека, в данном вопросе в каждом конкретном случае ГАЛАХА БУДЕТ ИНОЙ"!

 

Приложение. Изучение Торы и служба в армии.

 

Вопрос о том, является ли, с религиозной токи зрения, постоянная учеба в иешиве поводом для освобождения службы в армии, малоинтересен и неактуален для подавляющего числа стран, в которых проживают русскоязычные евреи. Ибо в Америке и Канаде, к примеру, нет всеобщей воинской повинности; в Германии евреи служат в армии лишь добровольно; а что касается России и прочих государств бывшего Союза, то в них крайне немногочисленные студенты иешив приравнены к православным семинаристам и освобождены от службы в армии на общих с ними основаниях, как представители духовенства. Данная проблема актуальна только для Израиля, где ежегодно тысячи студентов ультра-ортодоксальных иешив получают отсрочку (фактически освобождение) от службы в армии на том основании, что, по их словам, их основным и единственным занятием является изучение Торы ("Toratam umanutam"). (В 1999 году подобной отсрочкой пользовались 30400 человек всех возрастов. Что касается ежегодного призыва, то в среднем 9-10% призывников получает отсрочку по "религиозным" соображениям (Шахар. "Харедим Ltd". Иерусалим, 2002).

В рамках данной статьи мы не будем обсуждать, должны или не должны религиозные или вообще какие-либо граждане Израиля в обязательном порядке отбывать воинскую повинность, или же израильская армия должна комплектоваться на иных основах (Автор этих строк, лично служивший в израильской армии, является убежденным противником всеобщей воинской повинности). Мы всего лишь попытаемся проанализировать некоторые аргументы, приводимые израильскими ультра-ортодоксами в оправдание занимаемой ими позиции.

Поскольку, как уже было сказано ранее, глубокое обсуждение данной проблемы не входит в нашу задачу, в рамках этой работы мы ограничимся обсуждением одной статьи, написанной по данному вопросу известным популяризатором ультра-ортодоксального иудаизма р. Мордехаем Нойгершлом.

"Бывают времена, когда многие идеалисты сидят в иешивах и учат Тору, в то время как другие идеалисты защищают границы Израиля. Мы никогда не скажем плохого слова про солдат нестроевых частей. Потому что так устроена армия и устроен народ. Мы не знаем, как наши предки восприняли постановление Торы о том, что колено Леви не должно идти на войну. Но мы предполагаем, что все поняли, что речь не идет о том, что левиты - более ценная часть населения, и что кровь левитов краснее, чем кровь остальных евреев. Просто так устроен народ. Не только армия оберегает мирную жизнь народа на поле боя

Для большинства людей Бог - это нечто такое, что носится между галактиками. Для многих других -это гефилте фиш в Субботу, прекрасные субботние мелодии <...>. Но то, что Бог - это созидающая сила, и даже более того - Сила, постоянно созидающая, единственная сила Творения - для многих это совершенно неожиданная вещь. Но для меня именно это и есть Бог <...>

Я заявляю, что в мире есть силы, которые мы не в состоянии воспринять, и эти силы приводят в движение наш мир. Эти нефизические силы, приводящие в движение физический мир, действуют только потому, что в мире есть люди, изучающие Тору. Вас не удивляет, что с помощью пульта дистанционного управления вы, не вставая с кресла, включаете телевизор. Поверьте же нам, когда мы заявляем, что, сидя в здании иешивы и изучая Тору, мы управляем физическим миром. Это и есть наш основной довод. Мы утверждаем, что знаем, что в мире есть законы, согласно которым это - реально существующее явление. ПОЭТОМУ ТОРА - ТОЖЕ ОРУЖИЕ! <...> Я уже сказал, что считаю Тору оружием!" (Нойгершл, "Призыв ешиботников в армию" "Шуву" номер 1)

Итак, согласно р. Нойгершлу, изучение Торы является своего рода тайным оружием еврейского народа. Поэтому студент иешивы, день и ночь корпящий над страницами Талмуда, тем самым вносит не меньший вклад в обороноспособность страны, чем, к примеру, танкист или летчик, а потому, естественно, не может быть и речи о том, чтобы забрить его в солдаты - ведь это было бы не менее нелепо, чем, скажем, призвать танкиста служить во флоте. По той же причине не может рассматриваться и вариант "иешивот-хесдер", когда часть срока службы солдаты проводят в строевых частях, а остальное время - за изучением Торы. Как написал по поводу этого проекта р. Нойгершл, "совмешать два рода войск прежде всего нелогично. Летчик не проводит треть службы в танке".

По существу, вышеизложенная позиция является ничем иным, как применением к армейской службе обсуждавшейся выше идеологической позиции р. Шимона бар Иохая. Р. Шимон, как мы помним, считал, что изучение Торы приведет к таким изменениям в мире, что евреям не придется работать, дабы прокормить себя. Аналогичным образом, многие современные ультра-ортодоксы полагают, что Тора может послужить своего рода магическим щитом, который защитит еврейский народ от внешней угрозы - а потому, если все евреи будут учить Тору, то в армии просто не будет необходимости! Иными словами, отказ израильских ультра-ортодоксов служить в армии можно считать вполне логичным следствием из идеологической установки "Tora only", которой они придерживаются и во всех остальных религиозных вопросах!

С мнением, что если "все евреи будут учить Тору", то тогда армия будет совсем не нужна, автору этих строк приходилось сталкиваться неоднократно. Однако следует отметить, что р. Hойгершл придерживается в данном вопросе гораздо менее радикальной позиции. Многократно подчеркивая, что "Тора является, оружием", он тем не менее никогда не утверждал, что Израилю никакого другого оружия не потребуется. Поэтому, отвечая на вопрос, что будет, если все мужчины уйдут учиться в иешивы, р. Нойгершл писал:

"Когда задают такой вопрос, ждут, что я буду последователен и скажу, что тогда не будет войн и не будет нужна армия. Я не дам такого обещания, просто потому, что мне не дала такого обещания Тора. Войны прекратятся только после победы Мошиаха, а сейчас нам нужна армия. Нам нужны танкисты, летчики, программисты, армейские раввины, а кто-то должен учиться в иешивах.

Сегодня все новобранцы проходят отбор в те или иные части. Кто-то признается годным в авиацию, кто-то - в танковые войска. Когда вы приходите в военкомат, перед вами раскладывают множество брошюр, рассказывающих об одном из родов войск. И если бы наш народ НАХОДИЛСЯ В ИДЕАЛЬНОМ СОСТОЯНИИ, был бы еще один проспект, который призывал бы желающих и пригодных к учебе в иешивах пройти соответствующее собеседование, пройти психотест, и, как на службу, поступить учиться. Не бойтесь, таких было бы не так много - никак не более трети. Мудрецы прежних поколений установили, что таких должно быть минимум одна шестидесятая от призываемых в армию".

Если бы р. Нойгершл ограничился бы одной лишь декларацией своего символа веры, никто не сказал бы ему ни слова - каждый верует, как считает нужным, и никто не в праве навязывать свою веру другим. Однако р. Нойгершл этом не остановился, но предпринял попытку доказать, при помощи еврейских священных текстов, что та позиция, которой придерживается он и его единомышленники, является исконной позицией еврейской религии, и что поэтому отказ ультра-ортодоксов служить в армии является ничем иным, как проявлением истинного аутентичного иудаизма применительно к современным реалиям.

“Всякий, желающий серьезно разобраться в проблемах войны и мира, должен обратиться к Торе и узнать, что она говорит по этому вопросу <...> Все мое поведение вытекает из трех фундаментальных аксиом <иудаизма -Е. Л.> Первая: в мире есть Всевышний; вторая: в мире действуют законы воздаяния; и третья: Только Тора является источником знаний о том, как эти законы проявляются в нашем мире. А Тора утверждает (Гемара, трактат Сангедрин 49а - для меня является аксиомой нераздельность Торы Письменной и Торы Устной): «В то время, как Иоав воевал, Давид занимался изучением Торы”. Гемара в трактате Маккот, 10б так комментирует стих Псалма "Наши ноги стояли во вратах Иерусалима": "Если бы не занятия Торой, не выстояли бы". Гемара, трактат Недарим 32б, говорит: "Почему евреи спустились в Египeт и на протяжении 400 лет были там рабами? Потому, что Авраам мобилизовал на войну против четырех царей учеников своей иешивы".

На первый взгляд, талмудические цитаты, приведенные р. Нойгершлом выглядят весьма убедительно. Однако стоить проверить соответствующие цитаты в их оригинальном контексте, как перед нами предстает картина, несколько отличная, на наш взгляд, о той, которую рисует в своей статье Мордехай Нойгершл.

Начнем, думаю, с конца - с отрывка из трактата Маккот:

"Сказал р. Йехошуа бен Леви: как следует понимать стих: "Наши ноги стояли во вратах Иерусалима? Следует понимать: что помогает нам выстоять во время войны? "ворота Иерусалима" - т. е место, где изучают Тору. "(Маккот 10б).

По мнению р. Нойгершла, данный отрывок доказывает, что, по мнению мудрецов Талмуда, изучение Торы является тайным метафизическим оружием еврейского народа, помогающим ему побеждать на поле боя - а потому ученик, сидящий в иешиве над томом Талмуда, приравнивался ими к полноценной боевой единице. На наш взгляд, однако, данная гипотеза является далеко не единственным объяснением слов р. Йехошуа. По меньшей мере, не менее правдоподобно выглядит другое толкование слов Tалмуда: изучение Торы укрепляет дух еврейского народа - и поэтому, чтобы хорошо воевать, еврейскому солдату необходимо укреплять свой дух Торой (как это делают, к примеру, студенты многих "сионистских" иешив, совмещающих изучение Торы со службой в регулярной армии).

Возможно и иное объяснение слов р. Йегошуа. В Писании, как известно, сказано: "Когда же приступите к сражению, то пусть подойдет СВЯЩЕННИК, и говорит народу, и скажет ему: слушай, Израиль! вы сегодня вступаете в сражения с врагами вашими: да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их. Ибо Господь, Бог ваш, идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас" (Дварим 20:21). Вполне возможно, что, по мнению р. Йегошуа, поскольку в его время духовное руководство народом перешло от священников к знатокам Торы, то теперь обязанность оказывать моральную поддержку еврейским солдатам ложится также и на них.

Разумеется, у нас нет оснований считать какое-либо из приведенных нами толкований истиной в последней инстанции. Однако, на наш взгляд, нельзя не признать, что ни одно из них не является менее логичным и правдоподобным, нежели то, что в своей статье привел р. Мордехай Нойгершл.

Перейдем теперь к талмудическому обсуждения вопроса, за что потомки праотца Авраама оказались наказаны пребыванием в более чем двухвековым рабстве.

"Почему праотец Авраам был наказан тем, что его потомки двести десять лет были в египетском рабстве? Учил р. Абаху от имени р. Элиэзера: потому, что он ПРИЗВАЛ УЧЕНИКОВ СВОЕЙ ИЕШИВЫ на войну против четырех царей, как сказано: Авраам вооружил воспитанников своих, которые в доме его (Берешит 14:14). Сказал Рав: вооружил их знаниями Торы <т. е. "воспитанники", о которых говорит Писание, были, согласно мнению Рава, учениками иешивы Авраама Е. Л.>. Шмуэль говорил: потому, что Авраам НЕ ПРОЯВИЛ ДОСТАТОЧНО ВЕРЫ, как сказано: Он <Авраам- Е. Л. > сказал: Владыко, как мне узнать, что я буду владеть этой землей? (Берешит 15:8). Р. Йоханан сказал: потому, что Авраам ПОМЕШАЛ ЛЮДЯМ ПРИБЛИЗИТЬСЯ К БОГУ, как сказано: "и сказал царь Содомский Аврааму: Отдай мне людей (Берешит 14:21) <на что Авраам ответил согласием, оставив их тем самым поклоняться, как и прежде, идолам Е. Л. >"(Недарим 32б)

Иными словами - позиция, которую р. Нойгершл огласил как официальную позицию еврейской традиции по обсуждаемому вопросу, на деле оказалась не более, чем ЧАСТНЫМ МНЕНИЕМ одного из мудрецов Талмуда. И более того, р. Абаху, на слова которого ссылается Мордехай Нойгершл, оказался со своим мнением В МЕНЬШИНСТВЕ, двое его коллег никакой связи между мобилизацией учеников иешивы и постигшим потомков Авраама наказанием не видят.

Возможно, из вышеприведенного талмудического отрывка действительно можно сделать вывод, что в еврейской традиции существует мнение, что мобилизация учеников иешив является действием, не угодным Богу. Однако наличие сразу двух других мнений, высказанных мудрецами не менее авторитетными, нежели р. Абаху, делает признание решительно невозможным признание этого мнение решением, единственно возможным в рамках традиционного иудаизма для данной проблемы.

Кстати, говоря, что из слов р. Абаху можно понять так, как понял их р. Мордехай Нойгершл, вовсе не означает, что на протяжении всей еврейской истории все религиозные еврейские авторитеты именно так их и понимали. Совсем нет. Некоторые весьма авторитетные раввины, читая данный талмудический отрывок, приходили при этом к несколько иным выводам. Например, вот как понял высказывание р. Абаху р. Иеуда Лива бен Бецалель (Махараль), знаменитый пражский раввин16-17 веков.

"По мнению р. Абаху, недостаток веры у Авраама проявился в том, из-за страха и нерешительности, что он мобилизовал на войну против четырех царей учеников иешивы. Если бы он взял с собой ЛЮДЕЙ, ОБУЧЕННЫХ ВОЕВАТЬ, то тогда в его поступке не было бы греха, ибо запрещено полагаться на чудо. Однако то, что он взял с собой учеников, не имевших воинской подготовки, свидетельствовало о его неуверенности. Он должен был полагаться на Господа, а не на людей, не умеющих воевать. "(Maharal, "The book of divine power", 9: 5).

Т. е, согласно пражскому раввину, Авраам был наказан не за то, что оторвал своих учеников от Торы, но за то, что повел в бой бойцов, не умеющих воевать. Будь на месте необученных ешиботников необученные сапожники или крестьяне - согласно логике Махараль, Авраам был бы наказан точно также. И наоборот - если бы ученики иешивы Авраама прошли бы, подобно студентам современных иешивот-хесдер, курс боевой подготовки, то тогда решение патриарха было бы совершенно правомочным.

Лично мне объяснение Махараля из Праги кажется несколько более логичным, нежели объяснение р. Нойгершла. И вот почему. Праотец Авраам, как известно, достиг уровня пророка. Ученики же его не оставили никакого следа в еврейской истории, и более того - не названы по именам ни в одной из книг как письменной, так и устной Торы. Поэтому логично было бы предположить, что в изучении Торы Авраам достиг качественно иного уровня, нежели его ученики. Следовательно, если, согласно р. Нойгершлу, изучение Торы является оружием, то тогда Авраама была оружием качественно более грозным, нежели учеба его студентов. И, следовательно, с военной точки зрения было бы логично, чтобы во время войны с четырьмя царями именно Авраам остался в иешиве, а его менее талантливые ученики пошли на фронт. Поскольку же ни в письменной, ни в устной Торе нет, насколько мне известно, ни одного упоминания, что праотец Авраам даже обдумывал подобную возможность, то, скорее всего, исходил из несколько иных религиозных предпосылок, нежели его потомок Мордехай Нойгершл.

И, наконец, рассмотрим последний из талмудических текстов, на которые р. Нойгершл ссылается в своей статье:

"Сказал р. Абба бар Кахана: если бы не Давид, Иоав не преуспел бы в войнах, а если бы не Иоав, Давид бы не мог заниматься Торой, как сказано: "И царствовал Давид над всем Израилем, и творил Давид суд и правду над всем народом своим. Иоав же, сын Церуи, был начальником войска (2 Цар 8: 15-16). Почему Давид мог творить суд и правду? Потому, что "Иоав - начальник над войсками" <одерживал победы в войнах -Е. Л.>. Почему Иоав мог успешно воевать? Потому, что Давид творил суд и правду" (Сангедрин 49а).

Итак, в Талмуде действительно сказано, что занятия Давидя Торой позволяло его войскам побеждать на поле боя. Однако, приведя эти слова Талмуда в своей статье, Мордехай Нойгершл, вырвав их из контекста, элементарно извратил их смысл! Ибо под "занятием Торы", которым предавался Давид в то время, когда Иоав находился на фронте, Талмуд имел в виду не раскачивание над фолиантом Талмуда, но нечто совершенно иное: проводимую царем Давидом СОЦИАЛЬНУЮ ПОЛИТИКУ, основанную на принципах Торы.

Известно, что если власть в стране непопулярна, и подданные только и ждут случая, чтобы восстать, далекие заграничные походы являются делом весьма рискованным. Ибо нет лучшего времени для мятежа, нежели когда войска находятся в дальних краях и режим защищать становится некому. Однако, согласно мнению Талмуда, Давид, в соответствии с принципами Торы, "творил суд и правду", т. е. - проводил популярную в народе внутреннюю политику. И потому Иоав имел возможность спокойно, не опасаясь беспорядков в тылу, надолго уводить войска хоть в Заиорданье, а хоть и в Месопотамию (Шмуэль II, 18).

Решительно непонятно, каким образом р. Нойгершл смог вычитать из этого талмудического отрывка, что изучение Торы (о котором, как мы видели, не было сказано ни слова!) равноценно, с военнной точки зрения, службе в регулярной армии. Тем более, что на том же листе Талмуда достаточно четко указано мнение мудрецов о том, как и кого "забривали" в армию царя Давида.

В Писании повествуется о неком инциденте, имевшем место во время восстания Шевы, сына Бихри, Биньямитянина" против Давида. "И сказал Давид Амасе: созови ко мне иудеев в течение трех дней, и сам явись сюда. И пошел Амаса созвать иудеев, но промедлил более назначенного ему времени" (Шмуэль II 20: 4-5). Иоав, военачальник Давида, решил, что промедление Амасы было вызвано его тайной изменой. Поэтому, как только ему представилась возможность, "поразил его мечом в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и тот умер" (Шмуэль II 20:10). Однако сам Давид, судя по всему, в измену Амасы не поверил, и даже завещал своему наследнику Шломо отомстить за невинно пролитую кровь соратника: "Ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Церуи, как поступил он <...> с Амасой, сыном Йетера <...> Поступи по мудрости своей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю" (Мелахим I 2: 5-6).

Писание, впрочем, нигде не сообщает, чем была вызвана медлительность Амасы. Однако мудрецы Талмуда предположили, что у него действительно веская, с их точки зрения, причина, чтобы несколько отложить мобилизацию:

"Спросил Шломо у Иоава: зачем ты убил Амасу? Ответил Иоав: поскольку он нарушил приказ царя, как сказано: и пошел Амаса созвать Иудеев, но промедлил более назначенного ему времени. Сказал Шломо: Амаса увидел, что они только открыли свои трактаты, и дал им закончить урок" (Сангедрин 49а).

Мы не будем сейчас обсуждать, насколько прав был Амаса, принимая такое решение. Нас в данном случае интересует другое. Как известно, во времена Талмуда ни мореплаватели, ни плотники, ни даже герои и академики над "трактатами" (Талмуда) не сидели, ни над открытыми, ни даже над закрытыми. Так что единственными людьми, которых Амессай мог в "рабочее" время застать над "открытыми трактатами", были студенты иешив. Иными словами, царь Давид, согласно мнению мудрецов, не только не освобождал ешиботников от армейской службы, но совсем наоборот - в случаи экстренной необходимости ставил под ружье ИМЕННО ИХ!

(Если вдуматься, такую политику нельзя не признать разумной. Ибо созывать на гражданскую войну крестьян или ремесленников означает своими же руками гробить собственную экономику. Призыв же ешиботников, не участвующих в общественном производстве, позволяет избежать подобных убытков).

Если уж речь у нас зашла о талмудическом образе царя Давида, то нельзя не вспомнить еще одну тему, имеющую непосредственное отношение к обсуждаемой нами теме. У Давида, как известно, было множество детей, как от жен, так и от наложниц. Какое же воспитание, согласно Талмуду, дал Псалмопевец своим сыновьям?

"Сказал Рав: четыреста детей было у Давида от его наложниц. Все они носили длинные волосы, ездили на боевых колесницах и шли ВО ГЛАВЕ ВОЙСКА Давида" (Сангедрин 49а)

Как мы уже писали, мудрецы видели Давида прежде всего человеком Торы, день и ночь поглощенным изучением тонкостей Закона.

 (Сказал р. Аши; "Каждую ночь Давид до полуночи занимался Торой» (Брахот 5а). )

Было бы очень странно, если бы мудрецы Талмуда считали, чтобы такой человек воспитал своих сыновей как-то иначе, нежели в соответствии с самыми строгими идеалами Торы. И, следовательно, служба в элитных боевых частях, по мнению наших мудрецов, этим идеалам решительно не противоречила! ( В свое время некий ультра-ортодоксальный русскоязычный публицист говорил: "В чем разница между евреем и израильтянином? Для еврея идеалом является раввин, а для израильтянина - десантник". Если следовать данной логике, то тогда, боюсь, придется признать царя Давида скорее израильтянином, нежели евреем).

Подведем итоги. Из трех талмудических отрывков, приведенных им в качестве доказательства его основного тезиса, только один действительно может быть истолкован так, чтобы подтвердить правоту р. Нойгершла. что же касается двух остальных (из трактатов Недарим и Сангедрин), то первый из них, как мы видели, выражает не единодушное мнение "всего" иудаизма, но всего лишь точку зрения одного отдельно взятого раввина (причем по крайней мере один религиозный авторитет толковал слова этого раввина совсем иначе, нежели Мордехай Нойгершл); что же касается второго, к обсуждаемому предмету он, как мы могли убедиться, вообще никакого отношения не имеет, в то время как другие отрывки, помещенные на той же странице Талмуда, доказывают скорее нечто прямо противоположное тому, что утверждает р. Нойгершл. Иными словами, позиция, которую он пытается обосновать в своей статье, может, конечно, быть признана в качестве одного из возможных еврейских подходов к данной проблеме. Однако признать ее за "единственно аутентичную точку зрения иудаизма" никаких оснований у нас нет.