Опубликовано в журнале «Корни» № 22, стр. 82-95 и на сайте http://shorashim.narod.ru/best.html

При использовании ссылка на журнал «Корни» обязательна.

 

 

 

Шая Сибирский

(Моисей Тейф)

Перевод с идиша Моисея Ратнера

 

 

 

Лагерные стихи

 

 

 

1

– Скажи-ка, приятель, а где мы с тобой пребываем?

– В столице великой державы, зовущейся СТАЛИНСКИМ РАЕМ.

 

– Куда же из рая исчезли святые с их чистыми душами?

– По воле Вождя они были все в Тридцать Седьмом передушены.

 

– Неужто святые посмели перечить Вождя повеленьям?

– Ну, что ты! Они ж ему сами вручили бразды управленья!

 

– И чем занимается Вождь наш в своей потаенной светлице?

– Он тешит себя до утра красотою нагой танцовщицы.

 

– А кто тот еврейчик на снимке? По виду, хозяйчик корчмы?

– То Лейзерка-мамзер [1], палач наш! Хлебнули с ним горюшка мы!

Из тех шептунов-негодяев, что уши Вождю просверлили:

”Пора загонять, мол, евреев подальше, в бараки Сибири!”

 

– Зачем это ”черные вороны” [2] воют ночами бессонными?

– В угоду Вождю они шастают, ловят врагов со шпионами!

 

– И как уличают виновных, носителей вражьего духа?

– Дадут по зубам да под дых – и в слона превращается муха!

 

– А граждане, значит, безмолвствуют?

– Что за смешные вопросы?

Ночами за запертой дверью строчат друг на друга доносы!

 

– Кто носится с трубками и проводками? Те люди – они доктора?

– Они ещё те доктора! Они в души влезать мастера!

 

– Так что за народ проживает вокруг, на бескрайних просторах?

– Иваны-пропойцы! У них языки за зубами, а рты на запорах!

 

– Их жены – усталые, бледные – чем они так озабочены?

– Вдруг выбросят чайной колбаски [3] – так надо занять бы там очередь!

 

– О чём разговоры людские, их песни, мечты и надежды?

– От мыслей их речи и песни – увы! – далеки, как и прежде!

 

– Откуда же муки и горе пришли в эти нищие хаты?

– ”Откуда, откуда?” Конечно, от них, от жидов от пархатых!

 

– Скажи-ка, приятель, а кто там повис на Кремле, костенея?

– Так это же Ленин повесился, выйдя из стен Мавзолея! [4]

 

Внимайте же грохоту радио, звонким священным девизам:

”СОЦИ–АЛИЗМ…!”, ”…ДЛЯ СОЦИ–АЛИЗМА!”, ”…ПОД СОЦИ–АЛИЗМОМ!”

 

 

 

2

 

Вот Площадь Красная. А сбоку –

Известный всем, как бойня, Дом.

Оттуда бдительное Око

Следит за мной, как за врагом.

 

О Небо! Кто меня научит,

Как спрятаться средь бела дня

От этой сети, от паучьей,

Где ВСЁ известно про меня!

За мной охота, как за волком.

И нож холодный резника

Мне целят в сердце втихомолку,

Чтоб поразить наверняка.

И всё! Закончат фарс мгновенно.

Никто не вправе знать о том,

Что Площадь Красная – как сцена,

А там, за ширмой, – этот Дом.

 

 

 

3

 

Средь ночи постучали в дом…

 

Я был тогда ещё таким юнцом…

Почти дитя. Кудряшки, как колечки.

Вот улочка в украинском местечке.

Скачу, как лань! Свободен! Налегке!

В карманах оттопыренных патроны!..

 

Чу! Отступают белые колонны,

И в пламенем объятом городке

Полощет ветер красные знамена.

А я – счастливый, гордый сорванец –

Ору, как все:

”Даешь Варшаву! [5]  Белякам – конец!”

 

А после – слышу где-то стук ночной.

Присядет мама рядышком со мной.

”Не бойся, – скажет мать, – наверняка

Убийц-петлюровцев ”застукала” ЧК!”

Давно… давно… давно…

И ведь не думал я тогда,

Что ночь, как черная беда,

Придет, и в мрачной тишине

В дом постучат уже ко мне,

Нет, не к другому, а ко мне…

А юность упорхнула. Я – солдат.

Махорки пачка. Хлебушка буханка.

Глаза в глаза. А рядом – смерти взгляд,

И встану ли живым я завтра спозаранку?

Из гетто ветер к нам донес

Ребенка крик и каплю слез.

Но вот опять над городом спаленным

Полощет ветер красные знамена...

Теперь в дома средь ночи я стучал.

И мне не позабыть, как я убийц искал.

 

Давно… давно… давно…

 

Но я не думал и тогда,

Что ночь, как черная беда,

Придет, и в мрачной тишине

В дом постучат уже ко мне,

Нет, не к другим… Был стук ко мне…

 

С тех пор стихи мои – с обломанным крылом,

Совсем, как у подбитой камнем птицы.

Ах, эта ночь!… И этот грохот в дом…

Наверно, мне он и в гробу приснится!

 

Тот бедный мальчик был свободной ланью.

Теперь дрожит он перед каждой тенью…

Кто исцелит его безумье и страданья?

О люди добрые, как вымолить прощенье?

 

 

 

4

 

И всё? И это мой конец?

Нет! Не умрут стихи так скоро.

Я не из тех слепых овец,

Что шли навстречу живодёру.

Он здесь! Его я слышу рык!

Вот-вот вопьется он зубами!

Он рад бы вырвать мой язык,

В пыль истолочь меня с костями.

Как злобный волк, меня схватить

Он среди ночи тайно хочет

И в логово своё втащить…

(Видать, я – лакомый кусочек!).

Эх ты! Мастак заплечных дел,

Полчеловечка в полузвере!

Тебя на власть и беспредел

Послал Вождя приспешник, Берия [6].

Вождю, однако, невдомек,

Что ждет его и тех, кто рядом:

Пьют кровь они, как сладкий мед;

Но станет кровь им смертным ядом.

 

 

 

5

 

Что оказался здесь я, – не беда!

А может быть, удача в том моя?

Бушует буря. Люди! Все сюда,

В наш Первородный Хаос ”БЫТИЯ”! [7]

Идите к нам! Здесь пляшет Смерть сама,

Свои печати ставя на заборах.

Спешите в город наш! В нём есть Тюрьма!

Она Народным Храмом станет скоро!

От душ людских там, в камерах сырых,

Огнем и жаром каждый камень пышет.

Пусть чья-то добрая рука на них

Все наши имена навечно впишет!..

Бушует буря. В стекла бьет поток.

Медвежьи тучи небеса изгрызли…

Так разбуди меня ты, голубок,

В чьем клювике зажата ветка жизни! [6] 

 

 

 

6

 

Меня здесь вечный ждет покой...

Проклятье вам, немые стены!

Кто скажет мне, за грех какой

Я заплатил такую цену?

Да, я виновен! Я еврей,

И свой народ любил всем сердцем.

За это в камере моей

Бывал я бит до полусмерти.

Да, грешен! За Страну отцов

Я смел поднять бокал в застолье.

Язык мой заперт на засов,

Чтоб ртa открыть не мог я боле.

Мой прах сожгут, ко всем чертям…

Кто, где отыщет след унылый?

Неужто, Господи, я сам,

Я сам копал себе могилу?

Я жизнь провёл (не каюсь, нет!)

Средь псов слепых и в ослепленье.

Ну-с, так о чём бишь твой завет,

Пророк ты наш, великий Ленин?

О, пощади! на мой народ

Свой меч нацелил брат твой, Каин.

Не от того ли ПРАВДА мрёт,

Что в ней писали букву ”АИН”? [9]

Я жил рассудком (чувствам – нет!).

Но как же с детства сердце грел он –

Тот радужный, еврейский, цвет

Рассвета – голубой и белый!…

Умру без имени, в тюрьме…

Но, брат! Местечко застолби ты

Там, в кибуце, в родной стране,

И для моей души разбитой!

 

 

 

7

 

Друзья! Когда уйду я в мир иной,

Пусть красный флаг поднимут надо мной!

Давид Эдельштат

 

Наш красный флаг, наш красный флаг

Вёл поколенья в бой и пламя.

Нам этот флаг милей всех благ –

Наш стяг родной, святое знамя!

Как полыхал он надо мной,

Над колыбелью в детстве раннем.

Он нес меня над всей землей

На мощных крыльях урагана.

Когда же веры я достиг,

Что он привёл нас к райской жизни,

Древко вонзил он в мой язык –

Не пикни, дескать, и не взвизгни!

Я гордо нёс его в руках,

Всю жизнь ему я поклонялся…

Наш красный флаг, наш красный флаг –

Змеёй, змеёй ты оказался!

 

 

 

8

 

”ЛОЙ hАЛЭХ-ЭС*…”

 

”Скажи, дитя, как трактовать нам ”ЛОЙ hАЛЭХ-ЭС…”? [10]

И что там дальше? Ну, ответь, дружок!

Не знаешь? Лодырь! Неуч! Неумеха!

Тебе бы только сласти да потеха!

Чтоб выучил и знал мне назубок,

Не то отведаешь березовой ты каши!

И прочитай-ка, что сказал об этом РАШИ?” [11]

Так было там… Так было издавна…

А в будущем, в иные времена,

На юге расцветёт прекрасная страна,

Где будут рядышком и козочка, и львица… [12]

Там пастушок найдёт стихов моих страницу –

Последний всплеск трепещущего слова…

И на просторах тихой матери-земли

Былинкой каждою услышится вдали

Плач пастушонка молодого…

Да, как давно все это было…

Есть край на Севере, Край Света, Край Вселенной…

Там в рабстве жил народ по имени Зэка,

От непосильного труда согбенный…

Филологам ещё неведомо пока,

Как родилось, что означает это слово,

И как найти средь них хоть одного живого?

 

Однажды там, забившись в тихий уголок,

Колючей проволокой окруженные и псами

(Они на нас глядели волчьими глазами),

Мы пировали – я и мой дружок.

На Край Земли, на ту околицу, куда

Шальная птичка залетать не хочет,

Где с неба шторами свисают клочья льда, –

Для нас прислал посылку добрый ангелочек.

Была шамовка в ней (по-вашему, ЕДА),

Мы с голодухи подчистую всё поели.

В горящих жилах колокольчики звенели,

И от блаженства мышцы наши пели…

 

А завтра – псы вокруг, и с ружьями конвой.

Нас, как баранов, у ворот пересчитали по порядку.

А ветер северный поднял кромешный вой,

Земля корёжилась в эпилептических припадках…

Казалось, что вот-вот

На землю грешную обрушат небосвод.

Мгновение – и смерть нас встретит гулким смехом…

 

И тут меня

из детства

Голос ошарашил:

”Так понял ты, дитя, что значит ”ЛОЙ hАЛЭХ ЭС…”?

И как нам этот стих трактует РАШИ?”

 

 

 

9

 

Скажи мне, кто ты, человек?

Как можешь ты – свой долгий век

Прожив без войска, без вождя,

Без бастионов на холмах;

Огни и пропасти пройдя

Без липкой грязи на руках, –

Лихим словцом хлестать врагов

И изреченьем мудрецов?

Тебя хотели стаи псов

Порвать на тысячи кусков.

Но ты, пройдя огонь и дым,

Как прежде, жив и невредим!

Из недр каких ты черпать мог

Для древа жизни мощь и сок?

Как удавалось каждый раз,

Когда сочится кровь из глаз,

Лихим словцом хлестать врагов

И изреченьем мудрецов?

Как плоть твоя еще жива?

И нет ли чуда, колдовства

В том, что без армий, без вождя,

Сквозь все опасности пройдя,

Две тыщи лет ты длишь свой век?

Ну, кто ты – этот человек?

 

 

 

10

 

Ты спрашиваешь: кто я есть?

Так приходи в мой сад

Отведать огненную смесь:

Пчелиный мед и яд [13].

На мне – следы пчелиных жал

(Боль двадцати веков) –

И мед, который собирал

Я для чужих пиров.

Я пчелка! Точечка! Я – след!

Ни веса, ни размеров нет!

Чудной еврейский алфавит:

В нем буква-родинка горит.

И реки крови не дают

Смыть это имя – букву ЮД! [14]

 

 

 

11

 

МАЛЬЧИКУ ИЗ ТЕЛЬ-АВИВА

 

Мой юный друг,

Дитя Израиля,

Храни наш дух

И песнь изгнания!

Ведь песнь твоя

Дошла ко мне,

Хоть заперт я

В сырой тюрьме.

Я рад, сынок,

Что средь родных

Ты так далёк

От бед моих.

Но помни, друг,

Где твой исток!

Могучий дуб,

В тебе мой сок!

Так бей в набат,

И Песнь изгнания

Пусть станет, брат,

Нам общим знаменем!

В ее начале,

В её основе –

Гранит Скрижалей

И голос крови!

Через моря

И кручи гор

Шла песнь моя

В наш общий хор.

Но если бездна

Перед тобою –

Из этой песни

Мы мост построим!

 

 

 

12

 

Будь проклята, моя ты память!

Хочу в волшебные края,

Чтоб прошлое объяло пламя,

Чтоб сызнова родился я!

Из детства тайная тропинка,

Путь к счастью для меня открой,

Чтоб пил, как мед, с ветвей дождинки,

Чтоб пел под вешнею грозой…

Но память – мой палач фатальный –

Так жилы тянет, что держись!

Неотвратим исход летальный

В болезни под названьем ЖИЗНЬ…

Я одинок, как пес бродячий,

В душе – смятенье и туман…

А память сердца кровью плачет,

И кровоточат клочья ран…

 

 

 

13

 

Моему другу И.М. в день расставания.

 

Эх, Россия-матушка, дид-лада [15],

Ты кормила меня грудью, не любя…

Навсегда прощай, Россия!

И не надо

Мне ни меда, и ни жала от тебя! [16]

Я твоих щедрот не забываю,

И пинков не позабуду, извини!

Я тебе, Россия, счастья пожелаю,

Только ты меня не милуй, не казни.

Эх, Россия – нежная березка,

Будь в расцвете вешнем многие века!

Разошлись у нас с тобой пути-дорожки,

Лучше будем мы дружить издалека!

 

 

 

14

 

Ужель умру я этой ночью?

И всё? Конец? Последний стих?

Палач, как ворон, злобно хочет

Мне горло сжать в когтях кривых.

Просить пощады перед смертью?

Стать на колени? Что за вздор!

Пусть я погиб! Но вспыхнет сердце,

Как солнце на вершинах гор!

Не избалован я мечтами…

Но если б хоть однажды, вдруг,

Над гробом дети прочитали

Стихи мои на идиш вслух!

И пусть раздастся у надгробья

Живым прощальный мой привет.

Я пел, как мог, тебе, народ мой!

Я был еврейский, искренний поэт!

(1938-1953)

 

Примечания переводчика

 

Все примечания, кроме авторских (специально оговоренных), сделаны переводчиком.

1. Так в оригинале. ЛЕЙЗЕРКА – Лазарь Каганович, один из помощников Сталина. МАМЗЕР (ивр.) – незаконнорожденный; употребляется также как ругательство.

2. ”Черный ворон” (написано по-русски, еврейскими буквами) – автомашина для арестантов (примечание автора).

3. Самый дешевый вид колбасы (примечание автора). Когда ее ”выбрасывали” (было такое словечко!) в торговую сеть (явно, не в достаточных количествах) – возникали очереди (уточнение переводчика).

4. Старый анекдот того времени.

5. ”Даёшь Варшаву!” – в оригинале написано по-русски, еврейскими буквами.

6. В подлиннике – непереводимая игра слов: ”Берия” рифмуется со словом ”мастак”, на идиш – ”бэрье”.

7. Имеется в виду 1-я книга Пятикнижия, ”БЫТИЕ”, и описанный там Первородный Хаос (”Тоhу вэ-Боhу”).

8. Тоже намек на Пятикнижие – голубь, принесший во время потопа в Ноев ковчег оливковую ветвь – символ надежды на будущее избавление.

9. Эта фраза требует пространного комментария. Согласно еврейской мистике существует глубинная связь между сущностью слова и его написанием. Один из многочисленных примеров этого – понятие ”ПРАВДА” – ”ЭМЭТ” (в ашкеназийской транскрипции на иврите оно звучит ”эмэт”, а на идише – ”эмэс”). На иврите это слово пишется буквами ”АЛЕФ”-”МЭМ”-”ТАВ”, что имеет определенный мистический смысл: ”АЛЕФ” – начало (алфавита), ”МЭМ” – середина и ”ТАВ” – конец (алфавита). Советская идишская орфография стремилась как можно дальше отойти от иврита. Поэтому на ”советском” идише слово ”ЭМЭС” писалось иначе: ”АИН”-”МЭМ”-”АИН”-”САМЭХ”, что перечёркивает мистический смысл этого, столь важного для мира слова. Я слышал, что и Лейб Квитко (а он был одним из создателей советского варианта идишской орфографии) говорил: ”За что мне такие муки? Наверное, за то, что я писал ”ЭМЭС” через ”АИН”.

10. ”ЛЭЙ hАЛЭХ-ЭС…” (”Не ходи по…”) – начало изречения ”Не ходи по дорогам торным, а ходи по дорогам праведным” (К сожалению, я не нашел точного текста, и буду благодарен каждому, кто сможет уточнить мне цитату. – Переводчик)

11. РАШИ – аббревиатура от рабби Шломо Ицхаки (1040-1105), это был крупнейший комментатор Торы и Талмуда. К сожалению, я не знаю, как он комментировал вышеупомянутое изречение, хотя, возможно, именно этот комментарий придал бы стихотворению дополнительный смысловой нюанс.

12. Намек на пророчество Исайи.

13. Намек на пословицу из ТАНАХа ”ЛЭЙ МЭУКЦЕХО, ВЭЛЭЙ МЭДУВШЕ­ХО” (”Ни жала твоего, ни меда твоего” [мне, пчела, не нуж­но!] – написано в ашкеназийской на иврите и идишской транскрипции, как я это слышал от своего дедушки).

14. Буква ”ЮД” (на иврите – ”ЙОД”) похожа на родинку: она изображается точкой в верх­ней части строки. А значение слова ”Юд” для читателей моего возраста перевода не требует. Для более молодых объясню, что на немецко-фашистском языке ”ЮДЭ” – презрительная кличка ев­реев.

15. В подлиннике слова ”РОССИЯ-МАТУШКА” и ”ДИД-ЛАДА” написаны еврейскими буквами в их русской фонетической транскрипции. ”ДИД-ЛАДА” – по-видимому, старославянское слово (см. старую песню ”А МЫ ПРОСО СЕЯЛИ, ОЙ ДИД-ЛАДА, СЕЯЛИ”; или современную песню ”ПОЗАБЫТЫМ СЛОВОМ ”ЛАДА” ВСЕХ ЛЮБИМЫХ СТАНУТ ЗВАТЬ!”)

16. См. примечание 13 к № 10.